Поэзии у нас посвящено несколько тем - а прозу незаслуженно обидели. Открытие темы навеяно Астрой. Часто встречаю в инете и в книгах строки, созвучные душе. Пусть будут тут.
старость, осень и сила видела сегодня на улице двух старух. одной лет семьдесят. другой - "лет под сраку", сгорбленная в колесо. та, которой семьдесят, несла складной стульчик. как старшая сделает десять шажков - та ей подставляет сиденье. отдохнули - пошли дальше. гуляют. дочь? подруга? соседка? ни малейшего раздражения в лице. идут, переговариваются. хорошая теплая осень. жаль, что я не такая сильная.
Спокойно, как давно знакомый гость, я сел с ними за стол (собака сидела тут же, на полу) и ел, и, встав сытый, услышал, как объясняет жизнь мой спаситель. - Человеку нужно знать, господин самоубийца, всегда, что он никому на свете не нужен, кроме любимой женщины и верного друга. Возьмите то и другое. Лучше собаки друга вы не найдете. Женщины - лучше любимой женщины вы не найдете никого. И вот, все трое - одно. Подумайте, что из всех блаженств мира можно взять так много и вместе с тем мало - в глазах других. Оставьте других в покое, ни они вам, ни вы им, по совести, не нужны. Это не эгоизм, а чувство собственного достоинства. Во всем мире у меня есть один любимый поэт, один художник и один музыкант, а у этих людей есть у каждого по одному самому лучшему для меня произведению: второй вальс Гадара; "К Анне" - Эдгара По и портрет жены Рембрандта. Этого мне достаточно; никто не променяет лучшего на худшее. Теперь скажите, где ужас жизни? Он есть, но он не задевает меня. Я в панцире, более несокрушимом, чем плиты броненосца. Для этого нужно так много, что это доступно каждому, - нужно только молчать. И тогда никто не оскорбит, не ударит вас по душе, потому что зло бессильно перед вашим богатством. Я живу на сто рублей в месяц. - Эгоизм или не эгоизм, - сказал я, - но к этому нужно прийти. - Необходимо. Очень легко затеряться в необъятном зле мира, и тогда ничто не спасет вас. Возьмите десять рублей, больше я не могу дать. И я видел, что более он действительно не может дать, и просто, спокойно, как он дал, взял деньги. Я ушел с верой в силу противодействия враждебной нам жизни молчанием и спокойствием. Чур меня! Пошла прочь!
Меня всегда удивляли люди, которые на вопрос "что ты будешь делать, если узнаешь, что тебе осталось жить ровно год" отвечали - "поеду путешествовать, осмотрю мир, попробую все вина" и т.д. Не бессмысленно ли насыщать опытом своё земное тело - перед тем, как это тело перестанет существовать? Для меня это то же самое, как узнать такое же, не дай Бог, про своего ребёнка, и на вопрос "что ты будешь с ним делать в течение этого года" ответить - "научу читать, писать и решать математические задачи". Причем такой подход казался мне непонятным в случае любой веры того, кто его придерживается, относительно будущего, ожидающего умершего человека. Если ты веришь, что за порогом смерти тебя не ожидает ничего, то есть венец конечен и дальнейшего просто нет, что делать, строго говоря, вообще неважно. То есть с тем же успехом можно свой последний год пролежать на диване (если тебе это нравится, конечно), или провести за сексом с кем попало (или с собственной женой), или поедать деликатесы и толстеть - короче, заниматься чем угодно, что позволит тебе получить максимум удовольствия в оставшееся время. Те люди, которые получают свой максимум удовольствий от путешествий, имеют в виду, конечно, именно это - но удивляло меня то, что в большинстве своем они говорили не об удовольствии как таковом, а именно о том, чтобы набраться опыта и попробовать всё то, чего не успел попробовать до сих пор. Но мучал вопрос "зачем?" - ведь "всего" все равно не перепробовать за год и даже за десять лет, а если верить в полное отсутствие послежизненных перспектив, то и незачем. Какая разница, увидишь ты Париж перед тем, как тебя как такового вообще не станет, или нет? Парижу-то точно без разницы. Как и тебе. Столицу Боливии Ла-Пас ты, скорее всего, не увидишь. А кто сказал, что она для просмотра перед смертью менее значительна, чем Париж?..
15 лет в колонии строгого режима Первого ноября одна тысяча девятьсот девяносто первого года , когда первый снег едва лёг на ещё не простывшую грязь, в длинном синем плаще с рукавом реглан, в чёрного цвета широкополой и слегка помятой шляпе из фетра, обмотанный шарфом ядовито-алого цвета, при бороде и усах, в тонированных дочерна очках-капельках он шагнул на территорию ИК-16 Учреждения К-231, именуемой в среде З/К "больничкой", а в народе - " шестнадцатый" (лаг.пункт) и за ним с лязгом захлопнулись металлические решётки тюремной проходной. Так началась моя эпопея в Вятлаге и вот уже пятнадцать лет, почти без перерывов , я лечу осуждённых в центральной больнице бывшего Вятлага - последнего островка всесильного и всепоглощающего ГУЛАГА, где некогда отбывал ссылку и САМ "Железный Феликс", где Татьяна Окуневская руководила созданным ею театром из таких же как и она сама политзаключённых, где футбольную команду "Динамо" тренировал Эдуард Стрельцов , и куда приезжал на гастроли тогда ещё мало кому известный артист то-ли Ижевской, то-ли Сыктывкарской филармонии Валерий Леонтьев... "Врач анестезиолог-реаниматолог хирургического отделения Центральной больницы Учреждения К-231" - последняя запись в моей трудовой книжке. Инспектор по кадрам записывал мою специальность по буквам, кряхтя и вздыхая, и ,наконец, подъитожив:"Ну и профессия у тебя - язык сломаешь!" А "жулики" прозвали просто - "выключатель". А может и ещё как-то, но я этого не знаю. Начальник больницы прозвал меня ксендзом, а коллеги до сих пор обращаются ко мне по имени, не всегда вспоминая мое отчество. Доктор Дима - ДВС- dok_sed- выключатель, а до пенсии осталось ровным счётом - ничего, и" время собирать камни". Только собирать как-будто и нечего. И только детвора в посёлке кричит мне при встрече:"Здравствуйте!" И совершенно точно один из френдов определил нашу профессию: "Анестезиология - ни жизни, ни судьбы". А вчера принесли мне домой пакет. В нём - литровая бутылка "Матрицы". Так что завтра у меня "перезагрузка".
А это - Живой Журнал этого доктора. Там не только проза: есть и стихи, и фото. А еще - трагические и счастливые истории, рассказанные хорошим Человеком.
Тюрьма, сума, война. В 1909 году был объявлен конкурс на проект памятника Тарасу Шевченко в Киеве. Думали, в жюри войдет Репин, но тот отказался. Сам хотел участвовать.
Репин сделал эскиз, который всем очень понравился. Шевченко был изображен каторжником: тюремная роба, кандалы, тачка.
Корней Чуковский тоже считал, что эскиз хороший. И написал Репину письмо следующего примерно содержания.
«Дорогой Илья Ефимович, и прочая, и прочая. Ваш проект памятника Шевченке замечательный, и прочая, и прочая. Есть только одна неувязочка. Шевченко ни в тюремной робе не ходил никогда, ни тачки каторжной не видел. Потому как арестован был во фраке и белом галстухе. В этом самом фраке Шевченко отсидел почти месяц до приговора, а затем был облачен в солдатское, надел красную шапку, которую люто ненавидел, и носить кою ему предстояло еще десять лет… Но если вы считаете этот момент несущественным, можете им спокойно пренебречь, ничего страшного».
Репин свой эскиз после этого письма забраковал.
Сам Чуковский, надо сказать, до красной шапки не досочинялся: его время куда либеральнее было, хотя всего полвека минуло со дня, как Шевченко шапку снял. Но одну книжку «гражданина Корнейчукова» сожгли. Полшага она до читателя не дошла, был конфискован уже готовый тираж и рассыпан набор. В общем, литератор классово не близкий, но «пострадал при царском режиме».
В советское время на классово не близкого Чуковского повесили обвинение «отговаривал великого Репина вернуться из эмиграции». Шпыняли долго и старательно. Хотя письма негодяя Чуковского свидетельствуют об обратном: честно писал, что с провиантом в Совдепии напряженно, зато художественная жизнь бьет ключом, а Репина все обожают, и надо ему возвращаться. И Репин, кстати, в 25-м году загорелся идеей приехать (хотя бы ненадолго, посмотреть свою персональную выставку в Русском музее), но вдруг началась странная морока с визами.
Почему ему не организовали «зеленый коридор» через границу? Ведь по идее, престарелого Репина в Советской России ждал теплый прием. Даже в его «Заседании Госсовета» углядели что-то классово близкое, я уж молчу про «Крестный ход». Как Репин был величиной при царе-батюшке, так и остался при Советах.
Илья Ефимович сам себя называл «смолоду перехваленным» художником, которого «даже коллеги вечно выпихивали вперед». Авторитет его был огромен, замахиваться на Репина осмеливались разве что молодые бунтари. Старый мастер на укусы реагировал живо и эмоционально. Его журнальная атака на Петрова-Водкина запомнилась современникам тем, как Репин яростно распекал Водкина не только за текущее творчество, но и за картины, которых тот отродясь не рисовал.*
Репин вообще откликался живо на всё. Первый вариант знаменитого портрета Льва Толстого с Софьей Андреевной, по свидательству того же Чуковского, был очень благостный. Но узнав случайно, что Толстой с женой поссорился, Репин мигом переписал картину, на которой мы теперь имеем счастье лицезреть хмурого и насупленного графа, ни дать ни взять зеркало русской революции.
Думается, большевики от культуры вспомнили эту манеру Ильи Ефимовича всем интересоваться и живо откликаться - и решили: не надо.
Фрагменты переписки Чуковского с Репиным публиковались многократно, но собрать полный архив удалось лишь в конце 70-х. Недостающая часть писем пришла откуда не ждали. Их прислала женщина, бывшая в Великую Отечественную военврачом. Неизвестный раненый солдат передал ей пакет с «очень ценными письмами, хранить которые у него нет возможности». Письма он нашел в полуразрушенном доме на Карельском перешейке. Имя солдата военврач то ли запамятовала, то ли просто не нашла времени установить в госпитальной суматохе.
Кто он был, этот русский солдат, нашедший случайно пакет с бумагой (большая ценность на войне), присмотревшийся и увидевший имена: Илья Ефимович, Корней Иванович… Кто?
отсюда _____________ * А мы порой упрекаем друг друга в том, что нам приписывают мысли, которых мы не думали! )))) Тут классик!!! ))) (Выделение в тексте мое.)
про таких было сказано, что они соль земли Сегодня вспомнил вдруг стариков, у которых мы жили с отцом несколько дней в Пертоминске. Его звали Адам Степанович, ее Татьяна Ивановна. А.С. был на костылях, в войну он потерял ногу – как потом рассказал, по недосмотру хирургов, что-то оставивших в ране. Но это его и спасло, как то ли признавал он сам, то ли это я сейчас уже договариваю за него. Татьяна Ивановна тоже рассказывала про войну, как они ходили в море на карбасах, ловили сельдь, одни бабы, по колено в ледяной воде. У них была квартирка в бараке, перед окнами нечто вроде хозяйства – сарай, там бегал огромный радостный пес на цепи и проволоке, и стояла мотоколяска, которую А.С. как ветерану была выдана. На ней он гонял по единственной улице Пертоминска, пожимая железные рычажочки внутри баранки и поднимая песчаную пыль. Кроме пса, у них жил рыжий кот, с парализованными задними лапами, который научился подбрасывать заднюю часть туловища вверх и ходить на передних лапах, как акробат – и смешно, и жутко. Излишне говорить, что тогда никакого символизма в таком хождении я не видел, никакого отблеска на советскую жизнь. Помню прекрасно, как А.С. вырезал из березы новое топорище для моего любимого топорика, с которым я не расставался, попутно показав, что нужно забивать дерево в железо, а не насаживать железо на дерево - нарочив пройму топора на топорище, бить молотком по другому концу топорища, держа при этом изделие на весу. Закон инерции, да, - но так волновало это чудо, когда от аккуратного постукивания топор поднимался все выше по топорищу! Не выцвело оно и теперь, когда приходится вытесывать из ножки стула новую ручку для молотка, предвкушая миг адам-степановичевой науки.
Но я рассказываю эти байки только потому, что только их я и могу рассказать. А главного – того, каким сердечным теплом были полны эти старики, тогда еще бодрые и полные радости, - хотя от радости жизнь, вроде бы, должна была их навсегда отвадить – этого рассказать я не могу. Могу только заявить, что и делаю. А.С. и Т.И. были лучшие люди, каких я встречал в своей жизни, и как-то – давно, лет 10 назад – помню, так же однажды просто вспомнил их, и от силы этого воспоминания сразу потекли слезы. Давно померли, конечно, пусть земля будет им пухом.
Что-то сравнимое с их простым и естественным теплом – как солнце греет просто потому, что это ему свойственно – я видел только там же, на севере, в деревне. Мы с отцом шли по улице, и он увидел впереди у вросшего в землю дома какую-то древнюю старуху, и к ней радостно побежал, - а она его издалека по имени-отчеству уже выкрикнула, интонациями какими-то небывалыми, замшелыми, зелеными, с мелодикой седой древности, что-то в роде тех седых лишайников, что висят на елках в чащах и липнут к лицу бродяги (это все слышно было и десятилетнему городскому парнишке) - и обняла его, насколько ей позволял ее крохотный рост. И дальше отец и старуха обменивались понятными какими-то репликами, на русском языке, как они не виделись сколько годков и пр., хотя слова эти значили что-то другое, и я слушал это как иностранный язык. Я тогда не понимал, конечно, ничего, - просто смотрел во все глаза как на чудо, курьез, - но сейчас, на эту картинку глядя, явственно вижу, что тогда будто приотворилось окошко в старый, давно утонувший, мир, - Прасковья Никитична ее звали, кажется, – и из этого окошка изливались на моего отца небывалый жар, искренность, забота, невозможного градуса доброжелательность, бесконечный юмор, - исходя из этой земляной старухи, ростом с пень и с кожей на лице, как пень. Еще, помню, удивило, насколько привычно проскользнула в ее быстрой ласковой речи к отцу какая-то пришедшаяся к делу ветхозаветная история, то ли филистимляне или еще что, словно она вспомнила к месту какую-нибудь домашнюю утварь. Потом я спросил отца, откуда она такие вещи знает, и он ответил, что она любой эпизод из библии тебе наизусть перескажет, а больше, наверно, и не читала ничего в жизни. («А разве не отбирают, если найдут?» – спросил я на это, помнится). Но и это все, опять, ничего не говорит о той П.Н., которая тогда обрадовалась моему отцу, - который, как я потом узнал, единственный во всей деревне не считал ее выжившей из ума. То чувство, которое заполняло эту П.Н. всю, точнее всего назвать любовью, но любовь – чувство возвратное, а ее любовь словно расходилась от нее как свет от лампочки, и падала не только на людей. Ее полносердечие было простым и неразумным, как дыхание. Это все слова, и мне не хватает их, они падают, как мячики, сколько бы я ни пытался заставить их присоединиться к пролетающим на юг птицам.
Пусть меня хватит хоть на прямой вопль. Эти старухи, которые сохранились до 1970-х только потому, что их не было куда дальше севера ссылать, и некого было больше у них отбирать и убивать, - уж все были отобраны и убиты – и никому они не были уже больше нужны, как отбросы и истлевшие пни, на который уже и кирзовый сапог гадливо не поднимется – в них только сохранилась последняя искра какого-то прекрасного костра, который все, затух, и ни в каких потугах нового кислого почвенничества уж никогда не блеснет. Мой отец еще застал последний огонек, а я углядел еще отблеск в его глазах. А тем, кто меня моложе, я могу уже только посочувствовать, и разве попробовать определить всю величину их потери.
А завтра 7 ноября! А смайлика с шариками нет. Только с лозунгами.
Зато нашлось в тему:
цитата:
ШАРИКИ ЗА РОЛИКИ, ИЛИ КАК МЫ ХОДИЛИ НА ДЕМОНСТРАЦИЮ Был когда-то такой праздник, когда все сознательное население (а у нас тогда все население было сознательным) просыпалось как на работу. То есть тоже под звон будильника. Но настроение!.. Проснешься, бывало, а сердце стучит, как юный барабанщик: «Праздник! Сегодня праздник! Красный день календаря!» Жизнь прожила при советской власти, а конкретно, что такое классовая ненависть, узнала только сейчас. Ешь ананасы, рябчиков жуй! Все равно вам, буржуям, не понять, что такое настоящий праздник. Седьмое ноября — это же был праздник! Нерабочий день. Нерабочий день для нас, людей труда, — большое счастье. Правда, половину этого нерабочего дня надо было проторчать в колоннах, которые ждали своей очереди пройти мимо трибун с криками «Ура!» А вы как думали? За настоящее счастье нужно побороться. Или хотя бы прождать его достаточно долго. Так долго, чтобы подумать: «Все! Больше не могу!» И вот когда эта мысль заставит мелко переминаться с ноги на ногу, когда уже, кажется, невтерпеж, тут и дрогнет колонна, и побежит вдоль рядов распорядитель, умоляя подравняться и повыше поднять наглядную агитацию. Уже идем, идем! «Ура, товарищи!» — «Ура-а-а!» В этих криках выплескивалась наружу радость грядущей встречи с накрытыми столами, с горячей картошечкой, квашеной капусткой, жирненькой селедочкой с зелененьким лучком и салатиком оливье. Все только так и говорили: «картошечка», «селедочка». Пока добудешь эту селедочку, так уж точно полюбишь, как родную. А лучок зелененький лично я на подоконнике выращивала в баночках из-под майонеза. Дело нехитрое, главное проследить, чтобы домашние до времени не съели. Потому что есть можно только после «Ура-а-а!» Женщины кричали «Ура!» с куда большим энтузиазмом, нежели мужчины. Им же надо было еще на стол накрыть и, наконец, покушать. А мужчины начинали праздновать прямо в колоннах, организуясь в группы, кратные числу «три». Так что на демонстрацию многие ходили не без удовольствия. А вот я — исключительно из чувства долга. То есть лет пять я как раз из чувства долга от ноябрьских маршей уклонялась, потому что у меня же был маленький ребенок. А дети — это будущее страны. Они могут простудиться на ветру революции. И вдруг мне в моей библиотеке, где я, никого не трогая, тихо-мирно рисовала библиографические карточки, так нетактично сказали: «Перестаньте выкручиваться, ваш ребенок достаточно большой, чтобы влиться в ряды трудящихся Ворошиловского района…» «Ну, — думаю я, — взять, что ли, в самом деле, Машеньку с собой? Только нужно сделать так, чтобы красный день календаря запомнился ребенку надолго! Чтобы сердце пело!» И я стала рассказывать пятилетней Машке про «та-ра-ра золотые трубы», про «бум-бум-бум громкие барабаны», про красные флаги и звонкие песни. — Если мы не возьмем Греточку, любимую мою собачку, — объявила Машка, — я не буду петь. Я, наоборот, буду плакать, а перед трибунами сяду на асфальт. Если Машка грозится сделать какую-нибудь гадость, то слово свое она держит крепко. Это у нее от меня. «Ну, — думаю я, — взять, что ли, в самом деле, Греточку, с собой? Собака породистая, доберман-пинчер. Украшение семьи. Уши и хвост купированы идеально. Отличница-собака. Будет приятно посмотреть с трибуны: вот как хорошо живут люди в нашей стране! Вот какие у них собаки!» — Берем Греточку, Машенька, берем! — согласилась я. — А то что ж — мы, будем гулять-веселиться, а бедное животное лежать под дверью и скулить? Но раз уж мы берем собаку, то веди себя, как хорошая девочка. Тогда после праздничного шествия тебя ожидает сюрприз! Это меня ожидал сюрприз, а Машка нюхом чуяла подарки. Даже не стала перекапывать все шкафы и кладовки, а сразу заглянула в бельевую корзину и нашла там то, что я для нее приготовила. Ролики! Ролики! Ролики — это вовсе не то, что вы сейчас себе представили: высокие ботинки беспардонного цвета, наколенники-налокотники и колеса из дутой резины. Нет, наши советские ролики были максимально приближены к натуральному хозяйству: две дощечки и четыре шарикоподшипника, все! Ну, еще шнурки от ботинок «мальчуковых» — к ногам привязывать. Вот эти ископаемые ролики я и купила ребенку к праздничку. Интересно, сейчас кто-нибудь дарит детям подарки к государственным праздникам? Ко Дню Конституции, например? Кто-нибудь прячет таинственные свертки в бельевую корзину, где дети их все равно найдут, чем испортят праздник себе и родителям. Найти ролики Машка нашла, а мне ничего не сказала. Весь вечер мы готовились к демонстрации. Впрочем, Машке больше нравилось слово «парад». И я не возражала. Однако ж на парад надо ходить с медалями. С медалями у нас была только Грета. В торжественных случаях ей полагалась специальная шлейка-нагрудник для всех ее восьми знаков отличия. Мы начистили собачье золото-серебро мелом — все засияло, засверкало: праздник, праздник! На ошейник привязали алый шелковый бант — как на портрете вождя, где он в кепочке и ручкой делает «Привет-привет!» И поводок нашелся как раз идеологически выдержанного революционного цвета. Собачка нарисовалась — восторг, хоть в первые ряды, хоть даже на трибуну. Мы постарались выглядеть не хуже собаки. Утром красного-прекрасного дня надели свои выходные пальто и красные-прекрасные беретки, сдвинутые на одно ухо — у ребенка на правое, у меня — на левое. На груди прикрепили булавками алые флажки с золотистыми серпом-молотом. Машка еще зачем-то прихватила с собой клеенчатую сумку цвета зари багровой. Ну ладно, если уж ей так — красиво. К нашей колонне мы присоединились практически вовремя. Мне вручили мою обычную ношу — члена Политбюро на палке. Можно было даже и не смотреть. Мне всегда достается Арвид Янович Пельше. Сколько себя помню. Пятилетний перерыв ничего не изменил. Здравствуйте, Арвид Янович! Пока я расписывалась в получении товарища Пельше, Машка на минуточку отлучилась. Вернулась — а как же, уже на роликах! Так вот что у нее было в сумке! Сюрприз. Разъяснять ребенку, что на роликах на демонстрацию не ходят (или не ездят?), непосредственно в момент высокого душевного подъема масс (и собственно ребенка) было бы непедагогично. И, кстати, почему нельзя? Нельзя, нельзя! Мои коллеги-библиотекарши при виде Машки, чьи ноги поминутно то разъезжались в стороны, то стукались коленками (дитя же в первый раз на роликах), скривились как-то многозначительно. А уж на принаряженную собачку посмотрели так, будто это, по крайней мере, вымерший птеродактиль, а не дипломированный неоднократно доберман. — Что означает этот ваш выпад? Эта ваша демонстрация на демонстрации? — спросила меня Неля Андреевна, которая у нас проводила по пятницам политические среды. — Как вы могли в такой день повесить медали на собаку? Недоумение Нели Андреевны мне в общих чертах было понятно. У нее на лацкане синего пальто партийного фасона сиротливо болталась одинокая медалька «Ударник культуры». А у нас-то! — Вы не огорчайтесь, тетя, — как всегда, кстати, влезла в разговор Машка, собирая ноги в кучку. — Может, вам еще дадут… Или наши хотите поносить? Только не сегодня… Ноги ребенка опять разъехались. От возмущения партийная Неля стала на глазах краснеть и раздуваться. Это навело Машку на следующий виток мыслей: — Мама! Я хочу шарик! Воздушный! Чтобы рвался в небо! Пойдем вон к тем дядям! У них шарики! И музыка! «Вон те дяди» были предводительствуемые военным оркестром ветераны — в кителях, орденах и медалях. И с огромными, надутыми гелием, шарами, рвущимися в небо. Это им выдали взамен Политбюро на палках. Машка как-то незаметно перехватила у меня собачий поводок и стала, скользя и вихляясь на своих роликах, продвигаться вперед. Я пробиралась следом за несносным ребенком, надеясь, что выгляжу прилично. Несносный ребенок затесался в компанию ветеранов, как будто так и надо. Седовласых героев почему-то не оскорбили собачьи медали. — За боевые заслуги? — деловито поинтересовался старик с розовым воздушным шаром. — За красоту… — потупилась Машка. — За красоту? — это всех почему-то рассмешило. Машка ощутила некоторое неудобство и на всякий случай приготовилась плакать. Настоящий солдат не выносит женских слез. — Ну ладно, ладно… У тебя ж собака — девочка? Девочкам можно давать медали и за красоту. Это лучше, чем… — и воин, в битвах поседелый, сам себя оборвал на полуслове. — Вот, например, тебе, девочка, можно дать награду за красоту. — Медаль? — загорелась Машка. — Возьми пока шарик… Машке сунули в руки сразу три шара: два алых и один белый. — Мама, мама! — вдруг вспомнила она про меня и обернулась — Мне дяди шарики подарили. Всегда ей какие-то дяди что-то дарят — с тех пор и по сей день. А мне хоть бы кто-то что-то когда-то. Я рванулась к ребенку, чтобы возвратить его в лоно нашей библиотечной семьи. Но тут трубы грянули, барабаны ударили, форсированный голос в мегафон закричал: «Ура, товарищи!» Для Греты это было чересчур. Любимая наша медалистка вздрогнула, присела, кажется, гикнула и ка-а-к рванет вперед. Машка со своими шариками и роликами покатилась за доберманшей все быстрее и быстрее. Вот она уже среди музыкантов! В оркестре все смешалось. Истерически залязгали челюсти литавр. Барабан ухнул. Машка в процессе движения на роликах интуитивно (как делает это и сейчас) овладела искусством лавирования. Она ухитрилась обогнуть даже огнедышащее жерло геликона и, увлекаемая воздушными шарами и доберманшей, помчалась впереди колонны. Оркестр пришел в себя и урезал марш «Прощание славянки». За оркестром печатали шаг ветераны. Следом шли трудящиеся Ворошиловского района. А впереди летела хорошенькая (врать не стану) девочка с воздушными шарами, увлекаемая птеродактилем с красным бантом. Несчастная мама этой девочки короткими перебежками преследовала малышку, скрываясь за спинами ротозеев, выстроившихся вдоль ограждения. Их то, зевак этих, кто, интересно, выгнал с утра пораньше — любоваться на идущих стройными рядами трудящихся ? Возможно, это было замаскированное под нарядных дяденек и тетенек оцепление — заградотряд, чтоб никто раньше времени не сбежал селедочку кушать. Пролетев мимо трибун, Маша свернула в переулок и попала в объятия милиционера в белых перчатках. Длань блюстителя порядка опустилась на хрупкое плечико. — Чей это ребенок? Ни чувство долга, ни чувство справедливости не заставили бы меня признаться. Я махнула ребенку из-за спины блюстителя порядка и одними губами шепнула: — Беги! Собака и ребенок вырвались из страшных рук и побежали, виляя, как при обстреле. Очевидно, в роликах какой-то подшипник разболтался. Я тоже побежала — дворами, волоча за собой дрын с портретом товарища Пельше. С ним мне было не так одиноко. И потом — я товарища в беде не брошу. С ребенком мы встретились уже в нашей подворотне, достигнув финиша практически одновременно. Собака потеряла бант и половину медалей. Машка ничего не потеряла, а наоборот — приобрела: два синяка и царапину. Я как была с Арвидом Яновичем, так с ним и осталась. Мы взлетели вверх по лестнице и спрятались за дверью родной квартиры. До самого вечера я чувствовала себя, как революционер-подпольщик, за которым вот-вот придут шпики. Но никто не пришел. Говорят, какое-то важное лицо с трибун отметило оригинальное мышление режиссера шествия. — Э-э-э… Свежо… Даже.. э-э-э… символично. Тут… э-э-э… ветераны, а впереди… э-э-э… юное поколение. С шариками. И эта карацупа на поводке… Воспитывает военный патриотизм. Карацупа — это вовсе не каракатица. Был такой знаменитый пограничник — Карацупа. А кличка его знаменитой собаки была, наоборот, Ингуш. Молодому поколению на это начхать, а я вот зачем-то помню. И как не помнить? Греточку с тех пор в домашнем кругу только карацупой и звали. Важному лицу — большое спасибо, пусть доживает свой век, не зная угрызений совести и маразма. Он выразил одобрение — и вот, меня и не тронули. Просто с тех самых пор настоятельно не приглашали ходить на демонстрации. Так что я и вправду без организованных маршей скучаю. Похулиганить негде.
Хорошо, что мы не покупаем таким образом детей. Или, наоборот, плохо? Но ты представляешь, сколько бы перед нами стояло проблем?
Мы сегодня, знаете, ребенка выбирали. Ну да, решили, сколько можно тянуть, уже у всех соседей есть, перед людьми неудобно. Нам раньше казалось, уровень семьи определяется все-таки не этим, книги там, образование, ну, сами понимаете. А потом увидели - современное общество все-таки очень меркантильно, очень. У приятелей негритёнок. Вы представляете? Спецзаказ из Африки. Мы молчим, нам-то что, но, мне кажется, неприлично настолько демонстрировать наличие денег. Если у тебя их излишек, купи еды и раздай голодным. Ну зачем тебе в Хабаровске негритёнок? Статус, говорят. Статус, тьфу. А пара с четвертого этажа приобрела тройню. Теперь разоряются на обслуживании и запчастях. Зато красиво. И в газетах про них написали.
Мы с мужем долго думали, долго. Потому что, честно говоря, нам не особо и надо. Но неудобно как-то стало, знаете? У всех есть. Да и в хозяйстве безусловная польза. Стали выбирать, зашли на форум, посмотрели, что и как. На мальчишек многие жалуются. И жевательные резцы часто летят, и тормозной механизм из строя выходит, а уж переговорное устройство до чего проблемное, не описать. Плюс у многих усилители встроенные, это удобно, конечно, но вы когда-нибудь пробовали выключить встроенный усилитель? Даже танковый ход не помогает. Правда, есть специальные информационные доски для любителей мальчишек, там народ изо всех сил отстаивает идею, что, дескать, мальчишка - самое то, пусть он и проблемный в обеспечении. Хотя вот кто по-настоящему проблемный в обеспечении, так это девочки. Если девочка у вас новая, то какое-то время, конечно, с ней легко. С новыми девочками вообще легко. Но если она выпуска, скажем, девяносто первого-второго года, как раз сейчас с этими начинаются проблемы. Для того, чтобы достать запчасти для своих девочек, некоторые даже за границу ездят. Дискуссии на форумах постоянные - считать ли фирменную косметику необходимым устройством для улучшения системы коммуникации, или можно и отечественной обойтись. Мы с мужем как это прочитали, так сразу решили: никаких девочек. Сначала она новая, потом пробег увеличивается, коммуникационная система требует расширения, а ты бегай по всему свету и ищи модификаторы. Нет уж.
Вообще, я считаю, новых лучше не брать. Это, конечно, лестно и всё такое - идти по улице и чтобы все видели, что у тебя новый ребёнок, последняя модель, этого года. Это мило. Но с этими новыми одна морока. Ведь если у тебя ребёнок старый, ты о нем не так заботишься. Упал там, царапины, колготки драные, коленки битые - ладно, неважно уже, кто из них при пробеге семь-восемь лет без битых коленок. А новеньких жалко, их чуть ли не на руках носить будешь, лишь бы не поцарапались. А всё почему? Кожа свежая, чистенькая, лапки в складочках, попа в ямочках, поневоле подумаешь трижды, прежде чем такое где попало парковать. Если ты уже опытный детовод, тогда еще ничего, можно попробовать и нового, но до стадии опытного еще дотренироваться надо. А вот тем, кто только с этим делом начинает, советуют примерно десятилетнего заводить. Этих и не так жалко, если упал там или что, они живучие, сами на ноги встают. С другой стороны, и попроще с ними - механизм уже разработанный, не приходится по сто раз все системы переустанавливать. Правда, на форумах пишут, у этих, десятилетних, бывают с обучением проблемы. Если мальчишки. Если девочки, с обучением проблем поменьше (система контроля у девочек устроена надежней и её на дольше хватает), зато у девочек меньше скорость по трассе и они больше едят. Тут восемью литрами на сто километров уже не обойдешься. Те, у кого старые девочки, каждый день в магазин бегают, то им то, то им сё. Бантики вот еще. Ужас.
С выбором в принципе страшная проблема. Даже если уже решишь, мальчика иди девочку. Мы с мужем почитали, как народ колеблется, пока выбирает, и всерьёз задумались. Если уже с зубами брать - нужно чем-то кормить. А если без зубов, так в какой-то момент эти зубы все равно расти начнут! И ладно уже зубы. Но волосы вот. Кудрявого выберешь - на форуме жалуются, что их расчесывать трудно. Хотя, конечно, красиво. А прямые волосы расчесывать вроде легче, но если модель при этом девочка, могут вырасти косички, а там недалеко и до бантиков. Мы тут чуть не поругались. Муж говорит, глаза только карие, только. Световая реакция лучше, цветоустойчивость выше, зрение в среднем качественней. А мне кажется, если уж мальчика брать, то хотя бы чтобы глаза были голубые, а то какой смысл? Глаза карие, волосы коричневые, лапы грязные, морда в шоколаде. Тогда уж лучше сразу того негритёнка завести. Все равно в темноте без фонаря не отыщешь...
лягушка с ушами Давидка все мечтает пройтись в дождь под зонтиком. зонтик у него зеленый - в виде лягушки со смайликом и ушами. у меня зонтик черный - зато пиджак красный. вот сегодня с утра был дождик - и мы взяли каждый свой зонтик и пошли в садик. в садике, отправив Давидку в группу, я впала в глубокую задумчивость - надо сочинить стишок про Деда Мороза, а то старые все надоели. в прошлом году приятель моей дочки похвастался, что он знает новый стишок - его сыну Богдану в садике задали. Наступает Новый год. Это знает даже кот. Кот считает: Новый год В холодильнике живет. Этот праздник жарит, парит, Открывает банки шпрот.
... И за это старый кот Очень любит Новый год! - закончила я.
- как вы догадались? - а че тут догадываться - сама сочинила. ну вот, теперь новый надо сочинять. поставила я один зонтик Давиду в шкапчик, вышла на улицу - дождик не прекратился. а наоборот - усилился. раскрываю зонт над головой и топаю в магазинчик за хлебушком, одной частью мозга подбирая рифму к слову "очки" - чтоб не "дурачки", а другой напоминая себе "не забыть купить спичкИ", то есть, тьфу, "спИчки". и как-то на меня все смотрят... не скрывая улыбок. закрывая зонтик у дверей магазинчика, сообразила, в чем дело. над моим красным пиджаком был зеленый зонт-лягушка. с ушами!
15 лет в колонии строгого режима Первого ноября одна тысяча девятьсот девяносто первого года, когда первый снег едва лёг на ещё не простывшую грязь, в длинном синем плаще с рукавом реглан, в чёрного цвета широкополой и слегка помятой шляпе из фетра, обмотанный шарфом ядовито-алого цвета, при бороде и усах, в тонированных дочерна очках-капельках он шагнул на территорию ИК-16 Учреждения К-231, именуемой в среде З/К "больничкой", а в народе - "шестнадцатый" (лаг.пункт) и за ним с лязгом захлопнулись металлические решётки тюремной проходной.
Так началась моя эпопея в Вятлаге и вот уже пятнадцать лет, почти без перерывов, я лечу осуждённых в центральной больнице бывшего Вятлага - последнего островка всесильного и всепоглощающего ГУЛАГА, где некогда отбывал ссылку и САМ "Железный Феликс", где Татьяна Окуневская руководила созданным ею театром из таких же как и она сама политзаключённых, где футбольную команду "Динамо" тренировал Эдуард Стрельцов , и куда приезжал на гастроли тогда ещё мало кому известный артист то ли Ижевской, то ли Сыктывкарской филармонии Валерий Леонтьев... "Врач анестезиолог-реаниматолог хирургического отделения Центральной больницы Учреждения К-231" - последняя запись в моей трудовой книжке. Инспектор по кадрам записывал мою специальность по буквам, кряхтя и вздыхая, и, наконец, подытожив: "Ну и профессия у тебя - язык сломаешь!" А "жулики" прозвали просто - "выключатель". А может и ещё как-то, но я этого не знаю. Начальник больницы прозвал меня ксендзом, а коллеги до сих пор обращаются ко мне по имени, не всегда вспоминая мое отчество. Доктор Дима - ДВС - dok_sed - выключатель, а до пенсии осталось ровным счётом - ничего, и "время собирать камни". Только собирать как будто и нечего. И только детвора в посёлке кричит мне при встрече: "Здравствуйте!"
Рекомендую вам его ЖЖ - хорошего человека и замечательного доктора, который пишет рассказы-судьбы, любит стихи и фотографии: http://dok-sed.livejournal.com/
И начинается дождь. Пару минут он капает по чуть-чуть, потом начинает стучать все чаще, потом его капли враз превращаются в струи и льют на сад, разбухшее небо полыхает тяжелым вздохом, струи дождя колотят по крышам и сметают с крыльца остатки листьев, вода бежит с неба, торопливая, как шаги, шаги стучат, делаясь все более частыми с каждой секундой, и с каждым из этих шагов всё ближе, ближе, ближе зима и лето.
У каждого современного человека должна быть депрессия. Хотя бы маленькая хотя бы иногда. Если у вас нет депрессии – с вами что-то не так. Нет снега, нет нормальной зимы – у нас депрессия. Есть снег, холод такой, что духовой шкаф дома работает, как морозильник – все равно депрессия. Депрессию передают в прогнозе погоды ровно так же, как и град с гололедицей. Нет работы – депрессия, есть работа – хоть вешайся, тоже депрессия. Один как мамонт-альбинос на белом свете – депрессия. Влюбился – тем более депрессия. Женился – совсем капут. Современного человека не радует ни что. А точнее вгоняет в депрессию все, что угодно. Сидит он голодный без еды в долгах, как в шелках – депрессия. Плывет на яхте в окружении прекрасных водолазов (или даже водолазок) – и там его депрессия настигнет. В бегстве от депрессий современник стремится в зарубежье. Облазив Кипр и Египет, он ломится во Вьетнам и к Амазонке. Но через несколько лет он облазит весь мир. И где-нибудь в далекой Кочабамбе депрессия догонит его, ибо именно там человек поймет, что дальше ему бежать некуда. Вроде хорошо поэтам и композиторам. Депрессия – их верный союзник. Вроде бы как. Сочинит эдакий рок-музыкант в одну из своих депрессий удивительную песню. И пробьет она сердца слушателей. И придет известность. А за известностью – еще более крутая депрессия. А в эту еще более крутую депрессию сочинится ну вообще прям такая песня, что ее запишут японцы в караоке-сборник и разошлют по всему миру, а через сорок лет эту песню даже споет под фонограмму какая-нибудь неумеха-певичка новогодней ночью в очередных старых песнях о древнем. И так эта песня всем совсем понравится, что рок-музыкант этот станет ну абсолютно популярным. И такие туры будут, что только радуйся. Вроде бы. Но в середине одного такого тура где-нибудь под Новосибирском настигнет ровно такая же хитовая депрессия. Настоящая. Их тех, что уже не завершатся никогда. И после нее никогда, никогда, никогда больше музыкант ничего толкового не напишет. И чем чаще он будет слышать этот свой последний единственный хит, тем больше у него будет депрессия и тем менее вероятно, что он вообще хоть что-то сочинит. И что ж это за напасть такая, откуда она к нам прицепилась? Почему ее не было, когда по телевизору было всего две программы, а все дискотеки заканчивались в 23 часа? Почему ее не было, когда у нас не было ничего? Может быть потому, что все было впереди? И то, что ожидало впереди, нам было таким притягательным? Может все это оттого, что в наши ожидания мы вкладываем слишком много, много более того, что потом получаем? Есть ли депрессии у тех веселых ребят с африканского континента, которые развлекают туристов тем, что бегают в набедренных повязках и работают на полставки дикарями? Почему у любого ребенка депрессия длится ровно пять минут, до первого мультика? А может, ее придумали эти хитрюги психотерапевты, чтобы заманить нас на лишний сеансик? А может, во всем виноваты популярные авторы, которые за пять рублей продают книгу «Десять признаков депрессии», а следом за пятьсот выпускают том «Тысяча способов избавиться от нее»? Так или иначе, но в ежедневнике любого нормального современного человека обязательно выделяется некоторое время на депрессию. Ведь у нас нет времени на незапланированные расстройства. Все должно идти своим чередом строго по расписанию. Даже депрессия. Кстати, пора закругляться. Через десять минут я как раз зарезервировал для нее немного времени. А вы?
Интересные беседы у нас, депрессивные. Гамлетовский вопрос: радоваться ли жизни, находясь в темнице? Хочу поделиться - только что приезжали с завода по поводу пандуса. Конечно, он типовой и значит, совершенно неудобный. Я, огорченная, собиралась уйти в квартиру, как подошла женщина с нашего дома и сказала этим представителям: "Я работаю в Александро - Невской Лавре. Когда приезжают иностранцы на колясках, у них светятся глаза. А у наших такие замученные." Решетки не должны заслонять солнце. Ну, если только это не добровольное заточение.
- И еще раз поздравляю,- сказал Ахиллес, - Ну, я побежал. Ага. Ага. Ага. Конечно. Да. Ну, пока. Да. И я. Ага. Да. Что? А какого цвета? Розовые?!! Нет-нет, конечно, тебе идет. Нет, ага, да. Да. Нет. Да. Ну, все, пока. Да. Пока. Да. Увидимся. Поздравляю еще раз! Да. Пока. Целую. Ага. Пока…. Он повесил трубку и очень тяжело вздохнул. - Так, - сказала Черепаха, - Пройдемся по списку. Ахиллес согласно зевнул. - Поздравительные яблоки разослал? - Почти всем. - Почти? - Кроме Афины. Ее это бесит. Черепаха кивнула. - Цветы? - Разослал. Почти всем. - Почти? - Кроме Флоры, - объяснил Ахиллес. – Ее это бесит. - Обзвонил всех? Ахиллес потрогал опухшее ухо: - Кроме Эхо, - сказал он, - Ее это бесит. - Тогда все, - заключила Черепаха. Ахиллес недоверчиво посмотрел на нее: - Я всех поздравил?! За один день? Черт. Я герой! Он закрыл глаза и захрапел прямо в кресле.
*** - Он просто герой, - сказала Афродита по телефону, - Но, может, скажем ему, что уже апрель наступил? - Не надо, - сказала Черепаха, - Он такой капризный. Его это взбесит.
Каждое теплое слово...светлая бусина, подаренная мне. И я нанизываю эти бусины на нитку, а получившиеся длинные, пёстрые, неоднородные, плотные бусы наматываю себе на руку. И хожу, позванивая на ходу. Это даже не "спасибо", это просто факт такой. Всё взяла, всё утащила в нору, все нанизала на нить и ношу с собой. Чтобы грело.
И еще. Я верю, что любовь оберегает нас от бед. Не она одна, конечно. Но в большой мере - именно она. И теплое отношение, особенно концентрированное, хранит человека в сложных ситуациях...
цитата:
Что касается возраста, у меня к нему отношение простое: чем больше, тем лучше. Не потому, что молодость - это плохо, а потому, что чем дальше, тем интересней. В двадцать лет мы можем и знаем куда меньше, чем в тридцать. В сорок любая женщина (на мой - согласна, сто раз необъективный, но мне-то какая разница - взгляд) куда привлекательней, чем в двадцать три. Просто в двадцать три она еще не женщина. Она - ходячая молодость и воплощенная красота. А женщиной она становится позже, когда глаза светятся не тем, что есть у всех, а тем, чего нет ни у кого...
Летом я просыпаюсь вместе с солнышком, а зимой – вместе с лампочкой. Мама зажигает свет и говорит: — Маша, быстро одеваться! Но это она только так говорит. А одевает она меня сама. Зимой одевания очень много. Одних штанов три штуки. Верхние синие штаны такие кусачие, что прокусывают нижние красные. Ну и пусть бы себе кусали друг дружку, а меня нечего, я им ничего плохого не сделала. Мне захотелось на горшок, но только я подумала сказать об этом, мама схватила меня одевать, и я опять забыла. Мама одевает меня очень быстро. Она меня крутит и всё время дёргает, как я свою деревянную куклу Зину. Три раза дёрг за одну ногу, три раза за другую — и вот я уже во всех своих штанах. За штанами идут носки. Мама их всегда очень долго ищет. Наверное, так надо, потому что носки всегда валяются на самом виду. Только я опять вспоминаю про горшок, раздаётся мамин крик: «Где эти собачьи носки?» А вот бабушка говорила, что они вовсе верблюжачьи… Носки я хорошо вижу, но искать их очень интересно, поэтому я молчу и принимаюсь искать их вместе с мамой. Про горшок я снова забыла. Мама сначала засовывет голову в мой шкафчик, потом высовывает голову и выкидывает из шкафчика все вещи. Носков, кончено, там нет. потому что они тихо-спокойно лежат на столе прямо перед носом. Но мы с мамой ещё залезаем под кровать, потом под шкаф, потом в мой ящик с игрушками — жалко, что ненадолго! Потом мама смотрит на люстру, где носки один раз — правда-правда! — висели. Мама их сама туда повесила, чтобы сразу найти. Но потом всё равно долго искала. Наконец мама от злости ударяет кулаком по столу и попадает прямо в эти собачьи носки...
Прочитала и сразу вспомнились... Садик был очень далеко от дома, надо было сначала дотопать до остановки, втиснуться в автобус и трястись около часа в душном, пропахшем бензином ПАЗике. Потом мама возращалась этим же маршрутом на работу, а вечером всё в том же дух.. И откуда силы она брала? Поэтому меня будили очень рано. Особенно запомнилось именно зимнее одевание)) Меня одевали в полусонном состоянии, я только иногда открывала глаза: вот горит тусклая лампочка в коридоре, а в комнате ещё ночь, мама меня пытается втиснуть в колготки, снова засыпаю..вот я уже на руках у мамы, моя голова на её плече и я вижу как удаляется наш дом, вернее вижу только светлое окошко-это та лампочка, что в коридоре...снова провал, последний раз я просыпаюсь, окончательно, в автобусе. Много людей, мама меня держит на руках по-прежнему..и вот не помню, неужели никто места так и не уступил?
Елена Меня в садик не водили - мотались по гарнизонам, мама первое время со мной и братом дома сидела. Но вот походы в школу помню хорошо - в первый класс, на Дальнем Востоке. Идти нужно было довольно далеко (особенно по детским меркам) - в деревню, через поле. Почему-то зима особенно помнится: ветрюган, метель, шуба цигейковая тяжеленная. Выходишь затемно - и ничего, никто не боялся отпускать нас, малых в такую даль. А до этого отец в Германии служил - там все цивилизованно было. Жили мы в огромном доме, детей - куча. К каждому подъезду - свой автобус подавали (но не желтый, как в американских фильмах, а зеленый - и тоже ПАЗик). Мы выходили заранее и ставили в очередь портфели. Когда автобус подъезжал - каждый вставал возле своего ранца, никакой давки. Потом колонной ехали в школу - она где-то в городе была, учились в ней только русские - дети военных.
Sidnet А мы далеко от уссурийской тайги жили. Зато в 30-ти км от китайской границы. А в поле, через которое топали в школу, водились только коровы (и то не всегда - зимой их не было... может, тигры из Уссурийска набеги совершали? )
Если серьезно, то места там очень красивые - "где-то багульник на сопках цветет..." Сопки были, и багульник - его в феврале наломаешь, в воду поставишь - скоро зацветает. А пахнет! Лес был, только низкорослый. Помню, как летом часто горели сопки - и тогда по их склонам ползли красные змеи...
А из-под Уссурийска отец как-то привез мешок шишек "сосны сибирской кедровой" (которую в обиходе зовут сибирским кедром) . А еще - огромную елку (только, кажется, это пихта была) и куски ствола дерева, которое все называли бархатным - у него и правда бархатистая кора. Их распиливали, и на срезах рисовали что-нибудь. У меня до сих пор на стене висит картинка - роза, нарисованная на спиле бархатного дерева...
Про прозу - наткнулась на фрагмент рассказа Андронникова "Первый раз на эстраде". Насмеялась вдоволь. Запись бы найти. Как он читал рассказ! Эта импровизация, живое слово...
"Но тут ты заговорил о его творчестве. "Танеев не кастрюли паял,- сказал ты, - а создавал творения. И вот его лучшее детище, которое вы сейчас услышите". И ты несколько раз долбанул по лысине концертмейстера виолончелей, почтенного Илью Осиповича, так, что все и подумали, что это - любимое детище великого музыканта, впрочем, незаконное и посему носящее совершенно другую фамилию. Никто не понял, что ты говоришь о симфонии. Тогда ты решил уточнить и крикнул: "Сегодня мы играем Первую симфонию до-минор, це-моль! Первую, потому что у него были и другие, хотя Первую он написал сперва... Це-моль - это до-минор, а до-минор - це-моль. Это я говорю, чтобы перевести вам с латыни на латинский язык". Потом помолчал и крикнул: "Ах, что это, что это я болтаю. Как бы меня не выгнали!.."
Speranza Да у нас весь форум перекопать - то лирические отступления, то флуд. Но мне это нравится! А Андроников - да! Какие вкусные у него тембр голоса, интонации!
Любовь похожа на море. Огромное море любви. Безбрежное. И ты сидишь себе на берегу, и тебя вдруг как накроет волной!.. Это любовь. Тебя несёт, кувыркает, ты почти ничего не видишь, ты не можешь дышать, тебя обжигают синие медузы, твоих ног касаются глазастые рыбы, ты плывёшь наугад, даже не наощупь... Ты раскидываешь руки, над тобой толща воды и пены, у тебя отрастают плавники-крылья, жабры и серебристая чешуя, ты наполнена любовью, ты и есть она! А потом волна вдруг сворачивается и начинает ползти к морю. И она может утащить тебя с собой - туда, в любовь, насовсем, без права возвращенья! Но тут, у кромки, так много всего, дорогого сердцу... Ты отчаянно цепляешься за уступы, камушки, шероховатости... чашки кофе, дурацкие сувениры, угол дивана, любимые пластинки... еще чуть-чуть... дарёное колечко, пара снимков, рубашка в клетку, складной ножик... Волна уходит в море. Ты лежишь на песке, тяжело дыша. Вокруг, влажные камни, ошмётки водорослей, мелкие рыбёшки, пластиковые стаканчики, пробки от бутылок... Ты приходишь в себя, оправляешься от потрясенья, обнимаешь коленки и смотришь вдаль. Она прийдёт, новая волна. Она всегда приходит. Море не может не дышать. Тебя опять накрывает любовью, ты барахтаешься, но быстро вспоминаешь навык полётов под водой, тебе хорошо, твоё тело невесомо, оно напитывается любовью, как солью и йодом... Тебя снова зовёт в море. Тебя уносит, с песком, с пеной, с ракушками... Но нет, нет, ты не можешь. Ты не умеешь еще, ты не хочешь!.. Вот тут звонок на двери, вот зеркало в прихожей, чай в пакетиках, вот его зубная щётка рядом с твоей... телефон, счастливый трамвайный билетик, старые письма... Любовь сползает с тебя, как светящаяся фосфорная кожа. Она слизывает остатки томленья и трепета, оставляя лишь память касаний...
Однажды ты перестанешь цепляться за свои призраки и страхи, за воспоминанья, за выдумки. Ты раскинешь руки и откроешь глаза. Любовь тихонько подставит тебе свою дельфинью спину. И даже если будет уже слишком поздно, тебя всё равно унесёт в море. Всё равно...
В этих красных камнях море вылизало норы, где живут удивлённые крабы и ракушки растят своих устриц. Я сижу, согнувшись, не шевелясь, словно продолжение этих валунов. Если я буду сидеть достаточно долго... достаточно для того, чтобы затвердеть и покрыться мелкими трещинками, стать холодной, шероховатой, розовой от закатного солнца... рано или поздно, камни примут меня, нашепчут новое имя, пустят поближе к воде. Сквозь дырочку в груди будет свистеть северный ветер. Ты будешь долго идти вдоль берега на звук, и найдёшь меня, как "куриного бога". И, возможно, унесёшь с собой, вдев солёную влажную нитку... на счастье.
Я много раз наблюдала, как люди страшатся не столько одиночества, сколько оставаться наедине с самими собой. Они предпочитают собираться вместе, порой просто, чтобы повздыхать каждый о своих проблемах, пообсуждать друг друга. Пустые разговоры, ни о чем. По-моему, это пустая трата времени, они не приносят не радости, ни отдохновения, и уж совсем не ведут какому- либо развитию
И при этом общение, чудо понимания, приятие - кажутся самым великолепным из чудес, которые дарит нам жизнь. Может именно от того, что это - чудо, и как всякое чудо так редко встречается. А может люди просто разучились видеть и слышать чудеса вокруг себя, которыми мир насыщен, только взгляни внимательно - от цветка и солнечных бликов на воде до шума морского прибоя Я недавно задумалась о том, что каждая волна настигает берег со своим уникальным звуком, со своей и только своей нотой, но вот что удивительно - море всегда, абсолютно всегда поет этими нотами гармонично. Вы слышали когда-нибудь диссонанс в морских волнах? Это всегда исключительной красоты мелодия, и в тихий бриз, и в шторм. Это ли не чудо ? Убеждена, каждый может видеть и слышать чудеса, надо только открыть душу, не прятать ее в раковину. Это миф, что люди с открытыми душами обязательно более ранимы, и поэтому сносят больше ударов судьбы. Они и не более одиноки, чем остальные, ибо открыв душу, ты находишься в гармонии с миром, а мир прекрасен. Разве пребывание в красоте может принести одиночество? И если такие, думаю, редкие люди открыты чуду, встретив понимание, могут испытать действительно счастье.
Мы своими словами творим реальность. Виртуальная реальность с помощью слов обретает свой смысл, обретает плоть, воплощается в жизни. Я писала об ответственности за наши слова, которые могут либо ранить, либо ободрить. Какая это мелочь, по сравнению со всем величием, со всей мощью и мистической силой Слова! Мы играем в игры, не зная не только правил, но, даже не осознавая всей мощи и силы этих игр, не представляя их последствий. Мы рискуем из-за любви к риску, без цели, без смысла.
Иллюзии. А ведь мы все их потом воплощаем в жизни. И свои, и чужие. И эти монстры - фантомы наших мыслей и чувств начинают играть нами. Боже, как мало светлых мыслей вокруг! Как одинока здесь любовь, в этом мире - и в реальном, и в виртуальном. Сколько силы ей нужно, чтобы противостоять силам зла и фантомам злобы!
У Женьки мама была стюардессой, поэтому её никогда не было дома. Женька жил с бабушкой. Он был курчавый и худой, чем-то похож на маленького Пушкина. У него первого на нашей улице появились джинсы. Мы дружили... Теперь Женька третий раз женат, платит алименты, облысел, отрастил пузо, ездит на джипе. Мы сто лет не виделись.
Галка была меня на год старше. Когда она шла в первый класс, я чуть не умерла от зависти. Зато потом я помогала ей писать упражнения по русскому и очень этим гордилась. Мы дружили. Галка умела беззастенчиво присесть попИсать на остановке, у подъезда, у кинотеатра. Её мама научила. Она и потом, после школы уже, не испытывала с этим проблем... Галка второй раз замужем, двое детей, обрезала раскошную косу, мотается по заграницам, добывает копейку. Мы сто лет не виделись.
Сашка был знатным заводилой и красавцем. Я была немножко влюблена в него даже. Но он был на год младше, а мои представления о любви в то время не позволяли мне такого конфуза. У него был младший брат, с которым возилась вся улица, мама работала в две смены. Мы с Сашкой дружили. Это он первый раз в жизни разбил мне камнем голову, на спор... Он женился, но вскоре его посадили за какой-то разбой. Жена ушла. Потом он вышел и опять женился. И опять загремел за бандитизм. Где он счас, не знаю. Мы сто лет не виделись.
У Алёны мама преподавала физику в школе. Алёнка была самая красивая девочка на улице. Но мальчишкам почему-то не нравилась. До сих пор не могу панять этого факта. Мы дружили. У Алёнки была куча платьев - бабушка шила. По моим представлениям она была настоящая принцесса. И я ей немножко завидовала. Она очень красиво умела говорить. Тогда для меня это было очень удивительно, так, словно она вышла из телевизора... Алёна вышла замуж за очкастого ботаника и родила ему двух пацанов-близняшек. Она так и живет по тому же адресу. Работает в школе учительницей физики. Сильно поправилась. Говорят, муж приударяет за её же ученицами. Не скажу, не знаю. Мы сто лет не виделись.
А я была худая, с острыми коленками - вечно в зелёнке... много читала, носила дурацкие хвостики. Сидела по два часа над тарелкой супа, под присмотром неумолимой бабушки. Сутулилась над тетрадками, жалела всех на свете кошек, прыгала на скакалке, со всеми дружила... плакала, когда кто-то плакал, закапывала секретики в огороде... Я ни капельки с тех пор не изменилась. Мы сто лет не виделись.
Ты не увидишь, как я старею. Может, это и к лучшему. Если бы мы старились рядом, это не было бы так явно (только чужие дети растут быстро). Мои печали тебя не коснутся. Разве вот изредка заколет что-то под лопаткой, смутное, необъяснимое... если еще помнишь, как это. Воздух кажется солёным, хотя до моря - больше тысячи километров. Я большая солёная рыба, выброшенная на берег так далеко, что делить этот улов некому. И всё силюсь сложить плавники для молитвы, но тщетно, тщетно... Когда ты ушёл в первый раз, я плакала. Господи, как же долго я плакала! Даже ночью, даже во сне. Иногда мне казалось, что вода в комнате поднимается до середины окон. Я не знала, что столько слёз бывает в одном человеке. Соль разъела мою мебель, постель, обои, моя одежда пахла морем, и книги, и волосы... А потом вода сошла. Она сошла, и на всём остался налёт соли. Целый пуд соли! Мы скармливали его друг другу еще многие годы спустя. Когда ты уходил в последний раз, я совсем не плакала. Говорят, можно однажды выплакать все слёзы и их больше не останется. Не верьте! Они заполняют все полости внутри, каждую выемку, любую трещинку. Они заселяют вас диковинными растеньями и моллюсками, кораллами и планктоном. И посреди всего этого качается и качается маленькое рыбье сердце, солёное от слёз, уставшее от ожиданья, ошалевшее от утрат... И если сейчас, где-нибудь на другом континенте, ты сидишь за каким-то столиком (у окна, как обычно?) и пьёшь свою вечернюю Текилу Olmeca, закажи это сердце на блюдце... Тебе понравится.
И вот, когда я уплыву в море, уйду ползком, на животе - к небу, проваливаясь вниз, может, руками длинными дыша немо.
Все водоросли мне в лицо брызнут: - какая рыба! - рыбаки скажут, я утону в пустую сеть рыбью, не возмущаясь, не грустя даже.
Ты вынырнешь уже одна - старой, в морщинах ночь на берегу чёрном. Вари кулеш, плыви вдоль волн паром или за кромкой вод следи чёткой,
моя душа! - одна, меня помни, припоминая и других - души, когда я всё же уплыву в море, когда я стану, наконец, лучше.
Прозвенел звонок, на нас лавиной набежали дети и мы легко и не напрягаясь загнали их в рамки кадра. Вы когда-нибудь пробовали загнать в какие бы то ни было рамки стаю воробьев? А эти еще и умели говорить. Они задавали по сто вопросов каждый и с удовольствием занимали предлагаемые места примерно после пятнадцатого предложения. Дима возился с экспонометром и делал вид, что он тут ни при чем.
Наконец, они все-таки угомонились и уставились на Диму, нырнувшего под объемный черный свитер. Бедные дети, шепнула я Коллеге. Они ведь потом будут рассказывать, что их в первом классе приходил фотографировать человек с "во-о-о-т таким фотоаппаратом, который раздвигался, как баян, и фотограф накрывался черным одеялом!" - а им никто не поверит, сказав, что они перепутали век. Учительница встала вместе с детьми, родители, тая, защелкали цифровиками, Дима приготовился сделать кадр, и вдруг учительница запрокинула голову к небу и закричала: "смотрите, смотрите!". Дети посмотрели и тоже закричали "смотрите, смотрите!". Подняли головы родители, прищурились очкарики, из-под свитера вынырнул Дима и тоже глянул вверх.
А там, над нашими головами, по всей огромной синей простыне летела стая аистов. Их было... не знаю. Сотни. Может быть, тысяча. Они закрыли небо. Они парили над лицами и отсвечивали черными полосами на белых крыльях. Они танцевали, пересекаясь друг с другом, образовывали круги и квадраты, и из-за них казалось, что небо пляшет.
- Аисты! - смеялась учительница первого класса, и было видно, что она очень молодая. - Аисты, аисты, - кричали дети. - Повидаться захотели, - сказал кто-то из родителей, любуясь. - Это же выходит в люди их сверхурочная работа шестилетней давности. Прилетели в школу проводить.
И Дима сделал тот снимок, который хотел. Снимок класса, в полном составе глядящего на небо - на своих аистов, прилетевших проводить их в школу.
Потом дети вернулись глазеть на фотографа и фотоаппарат, я стала показывать язык и дразниться, класс радостно завопил и Дима сфотографировал его еще раз. Потом он махнул рукой "брысь!" и аккуратно построенная группа посыпалась мелкими цветными брызгами и выплеснулась на зеленый косогор перед школой. Мы тоже пошли туда и застали там всю школу во главе с директором. Аисты еще кружили, люди все еще смотрели. Муся бегала с подружкой по траве, мелькая новым розовым платьем.
Я запрокинула голову вверх и на границе аистов увидела несколько ярких белых облаков. Облака быстро плыли вниз, почти падая с неба, и от взгляда на них казалось, что летишь.
От сестры моей, Аньки, МЧ сбежал. Анька сразу установила причину - её диэта была недостаточно жёсткой. Воду из рациона тоже надо было исключить. Ведь по-настоящему неотразима только женщина-мумия, из которой уже и холодца не сваришь. Сестра пропела свои страдания маме по секрету. Просила, чтоб ни-ни. Я вчера зашёл на суп, у мамы в каждом глазу по страшной тайне светится. С таким взглядом можно зенитным прожектором работать, летающие тарелки ослеплять.
Мама с порога отрезала - ничего не скажу! Потому что женская омерта - самая омерта на свете. Так вот, как ничего не рассказала мама, Анькин МЧ полез на сайт одноклассников, посмотреть чивой там. Нечаянно встретил СветкуСоколову, которую любил с полдевятого класса до самого института. СветкаСоколова как раз свой второй брак догрызла и готова стала к новой страсти. Сидит на сайте, ногти красит. Целое лето они переписывались ночами. В сентябре уже проще было дать МЧ-ку волшебный пендаль, чем слушать пузыри про способность мужчин любить целую команду по гимнастике без ущерба для всех. Конечно, если б Анька вовремя мумифицировалась, стоило б бороться. А так шансов ноль, Соколова эта - вылитая Кэмерон Диаз. А сестра Анька даже не Зельвегер, просто человек хороший и всё.
Не могу больше говорить про это, во мне корсиканец пробуждается, защитник сестёр. Вы не видели как я дерусь кастрюлями? У меня есть отличные боевые кастрюли, их зовут "Балорини" и "Для борща". Они прекрасно корректируют мужские предпочтения в отношении женских фигур.
Моя мама знает из Штирлица вот это - "запоминает только последнюю фразу". Чтоб погасить в моих зрачках зенитный луч ужасной тайны, на прощанье она сказала: - К сорока годам некоторые мужчины, несчастливые в браке, меняют ориентацию. Делаются педерастами. Так и сказала. И посмотрела гипнотически и со смыслом.
Я пошёл домой и лёг спать. Мне снилось, что меня насилует несчастливый в браке педераст. Я не знал как реагировать - навалять ему кренделей или получить удовольствие, по совету одной книжки, самоучителя рукопашного боя для домохозяек. Пока раздумывал, этот насильник, не выходя из сна, превратился в Незабудкину. Очень приятно. Это оказался добрый сон с гипотетическим хеппиэндом.
Назавтра я уговаривал Незабудкину поступить со мной, как несчастливый в браке педераст. Незабудкина согласилась за мытьё посуды, вынос старого шкафа и пинаколаду. Я посадил ещё сорок розовых кустов, чтоб наверняка, перебрал вагон гороха, сбегал по делу во дворец. Потом долго брился, поливался запахом сдержанной мужской нежности (неопрятных мужчин насиловать кому ж захочется! Даже за мильон кустов). Прихожу - Незабудкина храпит. Аж стёкла дребезжат в серванте. Нет, вы представляете? Вместо того, чтоб схватить и вычурно надругаться, даже приковать к батарее, почему нет, муж я ей или кто - повернулась к моей страсти фатимой и дрыхнет. Уж лучше бы она оказалась несчастливым в браке педерастом, чем такой бесчеловечной.
Обиделся. Уеду на Кабо-Верде. Пусть потом некоторые сидят, диету анализируют.
Не просыпаться рядом, не переплетать рук больше, не говорить, не смеяться, не бродить по городу, не проситься на руки, обходить стороной, обходится без слов, оттого, что и сказать-то нечего.
И не потому, что мы эти самые руки оттолкнули, что бывает, а от невыносимости обстоятельств. Которые придумали не мы, но которые растаскивают нас по разные стороны. Мы меняемся. Нас пытаются тоже изменить. Навязать свое, очень правильное и важное, но такое неприемлимое, что ответ один - нет.
И, вопреки всему, все-таки не верим, в то, что ничего не останется. И всё будет. Да, я счастлива.
Отправлено: 15.11.07 21:45. Заголовок: Сегодня - сто лет со..
Сегодня - сто лет со дня рождения это женщины:
Астрид Линдгрен...
Любимая книжка детства - "Мы все из Бюллербю". Мне ее подарили на ДР в восемь лет. Зачитала до дыр. И сейчас, когда бывает грустно, перечитываю с удовольствием. "Мио, мой Мио" прочла уже взрослой - потрясающая сказка.
Отправлено: 21.01.08 09:06. Заголовок: Нравится мне Лора Бе..
Нравится мне Лора Белоиван. Ее манера говорить о личном стебаясь - это только манера. Вот, с утра прочла: _____________________________
...Я точно помню, что с момента встречи № раз и до покупки колец ... мало что занимало мой мозг, так как весь он был занят Ветеринаром. Серьёзно: в течение года - почти ни одного свободного кластера, 100% загрузки с регулярным зависаловом - как не попадала под машины, ума не приложу.
Началось с того, что Банцен сильно заболел тогда. Настолько сильно, что я даже спать укладывалась рядом с его лежаком - чтоб не проворонить ухудшений в дыхании. Пневмония у крупных собак всегда сопровождается сердечной недостаточностью, и это очень страшно. Знаете, когда существо, родившееся тебе в руки, выросшее в твоих руках - на твоих же руках и умирает, это хоть и нормально, но очень горестно. И хочется, чтоб это произошло хотя б не тогда, когда существу всего 3 года отроду. А пневмония у собак развивается очень быстро: едва успеваешь словить первые признаки, как уже всё очень плохо. Вот на таком трагическо-переживанческом фоне и произошло явление Ветеринара народу в лице меня, Банцена и Казимировой, заскочившей ко мне на обеденный перерыв.
Несмотря на драматизм ситуации и волнительного ожидания ветпомощи, я минуту или даже месяц стояла в дверях, не запуская ветпомощь внутрь квартиры, потому что очень сильно обалдела. Это было 25 июня 2003 года, надо будет ежегодно в этот день съедать по два авокадо (не знаю, что может быть более праздничного из еды). В сказках этот обалдизм назвается "л. с первого взгляда", но все здравомыслящие взрослые люди знают, что л. с первого взгляда - выдумки и романтический бред. В общем-то, я тоже так считаю...
Отправлено: 15.01.09 20:42. Заголовок: "Парень лет восе..
"Парень лет восемнадцати шёл по парку. Он слегка приволакивал обе ноги, отчего его походка выглядела немного странно. Но спина его была ровной, шаг – уверенный, взгляд прямой и твёрдый. На длинном поводке он держал собаку. Она была очень старой, это было заметно и по её медленной неуверенной походке, и по седой шерсти, и по слезящимся глазам. Они шли рядом, и сразу было видно, что они вместе.
***
- Мам! Смотри, собака! – звонкий детский голос разорвал привычный гул большого города. – Можно я отдам ей свой бутерброд? Мила тяжело вздохнула. Опять начинается. Димка уже замучил её просьбой купить собаку. Прямо Малыш и Карлсон какой-то. Но Мила категорически была против. Сначала бесконечные лужи, потом шерсть… К тому же, она прекрасно понимала, что все заботы о собаке: прогулки, кормежки, прививки и прочее – лягут на её плечи. Димка был ещё слишком мал, чтобы мог ухаживать за другим живым существом. - Димка, ты же знаешь, за собакой некому ухаживать. Я целыми днями на работе, ты в школе, к тому же, ты ещё слишком маленький. - А папа? - А папа, - тут голос Милы предательски дрогнул, к счастью, Димка в силу возраста ещё не мог обратить на это внимание, - а папе некогда приезжать к нам, чтобы гулять с собакой. Димка насупился. Мила, снова вздохнув, достала из пакета бутерброд, припасённый на тот случай, если Димка проголодается во время прогулки, и отдала сыну. Мальчик подошёл к лежащему псу и аккуратно положил рядом с его мордой кусок хлеба с колбасой.
***
Пёс был уже очень старый. Он просто лежал на траве парка и ждал, когда же наконец погаснет этот яркий свет, который так раздражал его воспалённые глаза. Неожиданно перед ним возник маленький человечек. Он протянул кусочек чего-то очень вкусно пахнущего. Пёс бережно взял угощение и благодарно лизнул сладко пахнущую ладошку. Мальчик отбежал и ушёл, всё время оглядываясь. Псу вдруг стало очень тепло. Он прикрыл глаза и уснул. Навсегда.
***
Через несколько дней Мила вышла с Димкой погулять на детскую площадку. Дети резвились, шумели, гонялись друг за другом, катались с горки. Димка тоже бегал со всеми, радостно смеясь. Он полез на турник. Мила хотела его остановить, но не успела. Димка сорвался вниз, нелепо шлёпнулся и не смог встать. Спустя три месяца почерневшая от горя Мила привезла Димку домой. В инвалидном кресле. Врачи допускали, что ещё не все потеряно, но поверить в это было сложно. Скорее всего Димка уже не сможет ходить никогда. И Димка… в кресле… серьёзный и тихий, даже в свои восемь лет понимающий, что случилось что-то очень плохое… Он уже не плакал и не боялся…
***
Мила вкатила коляску в коридор. Вздохнула. И открыла дверь в соседнюю комнату. Оттуда, смешно переваливаясь на коротких кривоватых лапках, выполз мохнатый рыжий щенок. Он забавно морщил мордочку и тыкался во всё мокрым чёрным носом. - Димка, - как сумев строго, сказала Мила, - ты обещал, что будешь воспитывать собаку сам. Пришло время сдержать обещание.
***
Через полгода Димка встал из кресла. Он очень быстро уставал и садился обратно, но он мог сделать несколько шагов. А ещё через пару месяцев он сам пошёл гулять со щенком (теперь уже взрослым псом), названным смешным и непонятным именем Бендик. Димка очень медленно шёл, держась за руку Милы, неуверенно переступая ногами. Но шёл. Сам.
***
Прошло 10 лет. Бендик постарел, и уже сам с трудом передвигал лапы. А Димка, теперь уже Дима, шёл рядом с ним, готовый, если что, подхватить его. И Дима знал, что этой собаке он обязан тем, что идёт.
Они шли рядом. Молодой прихрамывающий парень и старый пес. И им было хорошо вместе."
Прим.:Не знаю автора. Когда-то в нете скопировала.
Отправлено: 05.02.09 09:55. Заголовок: Глава шестьдесят дев..
Глава шестьдесят девятая, философская.
"Философия" - очень веское слово, заслышав его, мы почтительно затихаем и делаем умное лицо, - сейчас нам расскажут о мастерстве жизни и правильном пути, и нам почему-то важно не ударить в грязь лицом. Это еще одно проявление нашей глупости... Ракита склонилась над самой водой, нижние ветви даже касались ее тонкими листьями и качались от ветра; ракита - очень красивое дерево, как и все, что нас окружает. Проходя мимо, хочется коснуться ее листьев и веток, посмотреть, как они тянутся к воде и отражаются в ней, удивиться тому, что ракита - большое и высокое дерево. С годами отношение к философии меняется, формулы познания приедаются, и одного взгляда на толстые тома упакованных знаний достаточно, чтобы заняться чем-нибудь попроще и повеселее, но преклонение перед мудростью великих остается, и когда мы вытаскиваем из чердака цитату одного из них, на лицах окружающих фиксируется почтение. Ровно на четыре секунды... А потом мы устаем. Мы без боя сдаем друзей, и они уходят от нас, мы меняем гитару на мебель, но к нам приходят совсем другие гости, мы теряемся в вариантах бытия, каждый в своих. Почему мы в упор не видим того, что нас обманули в школе и в институте, ведь философия - это любовь к мудрости, а разве там, где жива любовь - есть усталость? Разве можно любовь передать книжкой или втиснуть в категории Аристотеля? А настоящая философия - вовсе не монументальная заумь, а веселая и забавная штука, и, как всякая любовь, очень живая и переменчивая. Это твое отношение к жизни сейчас, в эту секунду, это та самая ракита, мимо которой тебе сегодня повезло не пройти, это дорожка света на воде от заходящего солнца, это маленький серый соловей, отдохнувший на соседнем дереве и улетевший дальше, искать свое счастье. Если у тебя хватило мудрости заметить все это и полюбить, то доставай зачетку, и этот тихий июльский вечер поставит тебе оранжевую пятерку...
Игруха Mount&Blade всё ещё держит в рабстве. Полное молчание, лишь грохот копыт лавины твоих всадников - самая сладостная музыка.
В автобусе ехал, заснул. Только был на Лиговек - уже несусь вниз, в каньон, на коне и мечом на вылет....
Учитывая вялотекущие мозговые процессы старческого организма и новичкизм, играл на самом лёгком. Оказалось, чересчур легко.
Поэтому в этом легком стал делать невозможное. Русский найдёт, где забор перелезть.
Обидели, не дали город во владение, который я взял - разорвал присягу верности и стал мятежником. Не примкнул ни к кому.
На это игра не совсем рассчитана, и ушла от реальности. Реально я своих бы назначал собственными вассалами, у них были бы собственные отряды. А этого не предусмотрено.
Уничтожил кергитов, и там ещё можно было успевать одним отрядом из конца в конец. Почти присоединил к собственной империи швабов - а мобильный отряд всего один, мой! 3 существующие королевства (кроме вейгиров), объединились против меня.То один выскочит, сожжет деревню, то другой замок отхватит. Царь Дадон - смолоду был грозен он...
Но полсотни хускарлов - это неубиваемо. Как английский король с ними продул нормандцам? ...
Иногда машина кажется живой. Закованная по самое нехочу, моя Иллариона на бронированном коне не слишком быстра. Угнали, загоняя, далеко мои конники какого-то рыцаря. Она упорно скачет следом. Тут они его заворачивают. Прямо на неё (меня). Бедняга-то на них загляделся, не видит, что навстречу несётся, с давно занесенным метательным норвежским топором...
Раз убила обоих - и всадника, и коня. Наверно, насквозь прошел.
Особо люблю с двуручным мечом наверху стоять, на стене, от штурмующих замок оборонять. Знай себе, маши мечом, когда по лестнице лезут, не слишком высовывайся - под стрелы не попасть. Как сенокосилка. Раз лестница была на треть высоты трупами завалена - 600 человек штурмующие сил собрали...
Стратегия - подвести отряд, когда штурм уже начался. Тогда считается примкнул к своим. Заманил машину на замок слабым гарнизоном, и присоединился к нему. Их на штурме до половины полегло, потом выскакиваешь следом, и добиваешь разбегающиеся отряды лордов по одиночке. ... Хотя империи кергитов не существует, она всё равно числится. Если и ни одного воина у всех лордов Кальрадии не останется, я не буду считаться выигравшим.
Если добьюсь, пошлю на форум скрин со сплошной белой картой (белые - мятежники). А то пугают - ой-ой-ой, мятежником Вам не выжить, ... надо искать сеньора...
Дочка, взрослая занятая женщина, несколько дней назад влипла в "Квест" Анунина, и это притом, что терпеть не может читать с монитора))) То ли это роман, то ли игра с переходами по Level'ам. На ум приходит "Поколение П" Пелевина, эпизод с внедрением компьютерной игры в сознание гороя. Может, кому-то понравится? ))) http://elkniga.ru/akunin/0/1/text.html
Полистав топики форума, зацепился глазом за слово "ГОВОРЯ". Значит, так тому и быть - выкладываю список ресурсов, где можно скачать аудиокниги. Не обессудьте, если какая-то ссылка окажется битой - не проверял, выкладываю в том виде, как нашел у хороших людей - думаю, они не обидятся))) (источник заимствования: http://www.free-lance.ru/commune/?id=627&site=Topic&post=241278&om=0)
http://abuki.info/ – один из крупнейших сайтов подобного рода. На abuki.df.ru/forum/ – форум любителей аудиокниг (можно самому научиться записывать книги)
http://akniga.com/ – каталог ссылок на аудиокниги в сети eMule. Хорошие свежие поступления – тут тебе и Акунин, и Дэн Браун, и Веллер, и Аксенов. friends-forum.com/modules.php?name=EBooks&file=genres – каталог ссылок на аудиокниги в сети eMule Что такое eMule Как настроить eMule
http://www.audiobookz.ru – немного странный набор книг для скачивания, с явным перекосом в сказки, чего от подобного сайта не ожидаешь. При каждом удобном случае предлагают заказать книги на DVD
audioknigi-darom.ru/ – не очень крупный ресурс, здесь же можно скачать программы для прослушивания
audio.rambler.ru/archive_.. – небольшое количество классики – скорее для приличия размещенное на радиосайте
www.ayguo.com – сайт классической русской литературы
ayguokhuru.ru/ – сайт появился недавно, выбор не очень: есть Достоевский, Ильф и Петров, Зюскинд, Легкий способ бросить курить – Аллена Карра
audiotheater.indeep.ru/spekt.html – треки аудиоспектаклей по Бродскому, Стругацким и даже Мураками
collection.uran.ru/ – преимущественно сказки и рассказы для детей
disochek.ru/category/audi.. – довольно много современных книг, подобранных с учетом вкусов оригинальных хозяев сайта
www.gorodfm.ru/skazki – обалденный проект лучших екатеринбургских актеров, которые начитывают популярные сказки. Проект называется «Старые сказки о главном» (сейчас там 130 сказок)
www.gramota.ru/radiosafon.. – аудиословарь русского языка (скачать, кажется, нельзя, но попал в этот список потому, что уж больно вещица хороша – рекомендую)
www.mp3kniga.com/download.. – относительно небольшой ресурс, впрочем, хорошо разбитый по жанрам
rus-voice.net/cat/ – много книг разных жанров, преимущественно современных
www.skazochki.narod.ru/so.. – много сказок. Нужен проигрыватель Real Audio. Скачать его можно тут же, на сайте
soundbook.ru/download/ – сайт студии «Звуковая книга». Тут можно послушать книги и радиопостановки знаменитых произведений, сказки, притчи и даже анекдоты
volkswagen.msk.ru/audio_b.. – один из крупнейших каталогов книг
www.zipsites.ru/?n=14/1/ – довольно академический подбор книг – преимущественно лекции по филологии, истории и даже НЛП
1001skazka.com/abooks/abook1.html – самый широкий ассортимент. Есть предупреждение: можно скачать, но потом обязаны приобрести легальную копию, а закачанное стереть с жесткого диска. Далее – сайты писателей, книги на иностранных языках и православные беседы
Отправлено: 24.08.09 00:21. Заголовок: Увы и ах...
admitr пишет:
цитата:
влипла в "Квест" Акунина
Дочка дочитала и поделилась своим разочарованием: сюжет - на любителя, но это полбеды. Не он причина расстройства, а совершенно необъяснимое в электронном тексте обилие опечаток, напрочь перебившее первую радость от чтения этой вещи... Педантам и перфекционистам лучше воздержаться от данного чтива)))
Отправлено: 02.09.09 00:47. Заголовок: "Я ухожу" Г. Маркес
Великий колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес уходит от нас: рак, которым он страдает, дал метастазы в лимфатические узлы и это означает, что недолог срок. Он сам понимает это лучше всех. Нам, остающимся, он адресует прощальное письмо – один из последних даров миру прекрасного человека и подлинного мастера...
"Я ухожу
Если бы Господь Бог на секунду забыл о том, что я тряпичная кукла, и даровал мне немного жизни, вероятно, я не сказал бы всего, что думаю; я бы больше думал о том, что говорю. Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости. Я бы спал меньше, мечтал больше, сознавая, что каждая минута с закрытыми глазами – это потеря шестидесяти секунд света. Я бы ходил, когда другие от этого воздерживаются, я бы просыпался, когда другие спят, я бы слушал, когда другие говорят. И как бы я наслаждался шоколадным мороженым! Если бы Господь дал мне немного жизни, я бы одевался просто, поднимался с первым лучом солнца, обнажая не только тело, но и душу. Боже мой, если бы у меня было еще немного времени, я заковал бы свою ненависть в лед и ждал, когда покажется солнце. Я рисовал бы при звездах, как Ван Гог, мечтал, читая стихи Бенедетти, и песнь Серра была бы моей лунной серенадой. Я омывал бы розы своими слезами, чтобы вкусить боль от их шипов и алый поцелуй их лепестков. Боже мой, если бы у меня было немного жизни... Я не пропустил бы дня, чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю. Я бы убеждал каждую женщину и каждого мужчину, что люблю их, я бы жил в любви с любовью. Я бы доказал людям, насколько они не правы, думая, что когда они стареют, то перестают любить: напротив, они стареют потому, что перестают любить! Ребенку я дал бы крылья и сам научил бы его летать. Стариков я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от забвения. Я ведь тоже многому научился у вас, люди. Я узнал, что каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что истинное счастье ожидает его на спуске. Я понял, что, когда новорожденный впервые хватает отцовский палец крошечным кулачком, он хватает его навсегда. Я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз лишь для того, чтобы помочь ему встать на ноги. Я так многому научился от вас, но, по правде говоря, от всего этого немного пользы, потому что, набив этим сундук, я умираю."
Отправлено: 02.11.09 20:59. Заголовок: Любой, кто бывал на ..
цитата:
Любой, кто бывал на приеме у местного врача, знает, что этого врача, как правило, больные только раздражают. Они отвлекают его от чего-то главного, заветного, понятного ему одному. Все эти люди — по большей части старые, уродливые, сырые, со своими зловониями, жалобами и прочими глупостями — заслоняют ему прекрасную перспективу, лишают возможности всецело предаться тому единственному, для чего он родился. Он проклинает работу, выбранную только для заработка, и хочет как можно скорее вернуться к заветному. Между тем, как только вы его оставите в покое, он не будет заниматься ничем, во всяком случае, ничем очевидным. Вероятно, это будет исключительно тонкий процесс, сродни творческому, природы которого он и сам вам не объяснит; но это что-то он будет делать со всей страстью, отчетливо понимая, что это и есть его настоящее дело. Внешне это будет выражаться в том, что он будет лежать на диване перед телевизором и читать газету; но это-то и должно навести вас на мысль, что газета и телевизор существуют только для маскировки. Нельзя же одновременно смотреть и читать, особенно если читать и смотреть абсолютно нечего! Человек, лежащий с газетой перед телевизором, занят чем-то исключительно важным и тайным, но нам с нашими убогими органами восприятия этого не понять. Мы можем это постичь только по аналогии, потому что мы сами такие же. Самый точный анекдот об этом — про пьяницу, который лежит в луже и на просьбу маленького сына: «Папа, сделай мне свисток!» — бурчит: «Да, сейчас брошу все и пойду делать тебе свисток…» Между прочим, все правильно. Человек в луже делает что-то бесконечно более важное, чем свисток, но что это — ответить не сможет: в земном языке нет слов для этого.
Эту превосходную черту русского чиновничества подметил еще Достоевский в «Дневнике писателя»: чиновник общается с вами так, как будто вы Бог весть от чего его оторвали, помешали решать мировые судьбы, хотя на самом деле в ваше отсутствие он так и сидел бы неподвижно, «сосредоточив взгляд свой странный в какой-то непонятной точке» (А. Добрынин). Точно так же смотрит на вас любой, от кого зависит в данный момент ваша судьба: железнодорожный кассир, топ-менеджер, непосредственный начальник; даже милиция бьет вас по почкам словно нехотя, особенно раздражаясь от того, что вот, приходится бить вас по почкам, а можно было бы… Что можно было бы?! Этого не скажет вам никто, в том числе вы сами, хотя постоянно отрываетесь от работы под любым предлогом: либо раскладываете компьютерный пасьянс, либо звоните другу, которого сто лет не видели и еще бы сто лет не видеть, либо просто таращитесь в никуда. Но именно в этих паузах и заключен смысл вашей работы: «Больше всего делаешь, когда ничего не делаешь», — сформулировала Ахматова, самый русский из русских поэтов столетия.
цитата:
Прав человек, которому не хочется идти на выборы или митинги. Прав и тот, кому хочется идти на митинг, ибо этот митинг отвлекает его от ненужного труда (но первый более прав, ибо воздерживается и от труда, и от митинга). Прав человек, лежащий на печи: от его лежания на печи для человечества больше пользы, чем от несчастного живого механизма, завинчивающего болты на конвейере. С этого конвейера сойдет машина, которая изгадит мир выхлопами, кого-нибудь задавит или кого-нибудь доставит не туда. «Не туда» — потому что любое место, кроме лежанки, является ложным адресом: нигде больше не будет хорошо. Нельзя называть это русской ленью: русский человек ни в коем случае не ленив. Он страшно трудолюбив, ибо нет ничего трудней сосредоточенности. Но результат его труда неочевиден и тонок, и потому Запад, стремительно летящий в свою бездну, тщетно завидует нашей медлительности. Он движется очень быстро, но к пропасти; мы движемся по кругу, но этот круг переживет всех.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Только с лозунгами. 
Мы будем с интересом читать. 
Ну, если только это не добровольное заточение.
А мы далеко от уссурийской тайги жили. 
Зато в 30-ти км от китайской границы. 
. А еще - огромную елку (только, кажется, это пихта была) и куски ствола дерева, которое все называли бархатным - у него и правда бархатистая кора. Их распиливали, и на срезах рисовали что-нибудь. У меня до сих пор на стене висит картинка - роза, нарисованная на спиле бархатного дерева...
Какие вкусные у него тембр голоса, интонации!
Про Первое сентября 
А может Вам лучше передавать своё мнение? 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
