Отправлено: 08.12.05 22:42. Заголовок: Погреться у камина
Аленушка предложила поделиться новогодними историями. Это, наверное, могут быть и сказки. В конце 19, начале 20 века, жила музыкальная писательница и переводчица С. Свириденко (ее псевдоним). Многое из ее наследия утеряно. А то, что уцелело, до сих пор не опубликовано. Это одно из забытых имен нашей культуры. Хочу предложить ее рассказ " Колдун". Это дивная вещь.
Настало время спать, и маленький зайчонок крепко ухватил большого зайца за длинные-длинные уши. Он хотел точно знать, что большой заяц его слушает. - Знаешь, как я тебя люблю? - Конечно, нет, малыш. Откуда мне знать?.. - Я люблю тебя – вот как! – и зайчонок раскинул лапы широко-широко. Но у большого зайца лапы длинней. – А я тебя – вот как. «Ух, как широко», – подумал зайчонок. – Тогда я люблю тебя – вот как! – и он потянулся вверх изо всех сил. – И тебя – вот как, – потянулся за ним большой заяц. «Ого, как высоко, – подумал зайчонок. – Мне бы так!» Тут зайчонок догадался: кувырк на передние лапы, а задними вверх по стволу! – Я люблю тебя до самых кончиков задних лап! – И я тебя - до самых кончиков твоих лап, – подхватил его большой заяц и подбросил вверх. – Ну, тогда... тогда... Знаешь, как я тебя люблю?.. Вот так! – и зайчонок заскакал-закувыркался по полянке. – А я тебя – вот так, – усмехнулся большой заяц, да так подпрыгнул, что достал ушами до веток! «Вот это прыжок! – подумал зайчонок. – Если б я так умел!».
[реклама вместо картинки]
– Я люблю тебя далеко-далеко по этой тропинке, как от нас до самой реки! – А я тебя – как через речку и во-о-о-он за те холмы... «Как далеко-то», – сонно подумал зайчонок. Ему больше ничего не приходило в голову. Тут вверху, над кустами, он увидел большое тёмное небо. Дальше неба ничего не бывает! – Я люблю тебя до самой луны, – шепнул зайчонок, и закрыл глаза. – Надо же, как далеко... – Большой заяц положил его на постель из листьев. Сам устроился рядом, поцеловал его на ночь... ...и прошептал ему в самое ухо: – И я люблю тебя до самой луны. До самой-самой луны...
Аленушка Спасибо, Лена. Я иногда жалею, что в детстве не все сказки прочла. Вот, взрослой, наверстываю упущенное. И как же я люблю добрые сказки с симпатичными картинками! Ты сегодня вся в детской теме.
Перечитала свой предыдущий пост - ничего не меняется (разве что вместо алЮбастра - ванны с гидромассажем)! Заказ надо делать - а я в инете.
А теперь серьезно. Пошла по ссылке из ЖЖ - а там очень теплый рассказ о двух бабушках.
цитата:
Накануне Дня Победы и вообще.
* May. 6th, 2006 at 3:28 PM
Двое.
Одна. Родилась в 1924 году в зажиточной крестьянской семье. Девятеро детей, из которых в живых осталось только трое – две сестрички и брат. Она – старшая. В коллективизацию отца сослали в Сибирь. А дети остались. Помнит, как они с маленьким братом, ходили по деревне, прижав к животам подушки – единственную память о благополучной жизни. Еще помнит, как в бедняцкой хате, где они теперь жили, ночью, если зажечь свечку, полчища тараканов двигались одной шуршащей блестящей волной. С началом войны эвакуированы в Курск. Оттуда ее, пятнадцатилетнюю, призвали в армию. Не знаю, как это было возможно. Но так она мне рассказала. Она сказала, что людей не хватало, и местным курским предпочитали эвакуированных для призыва. Да важно ли это? Воевала. Имеет самую почетную медаль для рядового – “За Отвагу”. Ордена, медали, что они? Что за ними? Никогда она не хотела говорить об этом. В декабре 44 родился мальчик. Война для нее окончилась. Жили вдвоем с мальчиком. Мальчик славный, серьезный, хозяйственный. Болел только много. Полиомиелит. Туберкулез. Голод. Кору с деревьев обьедали. Сережки. Каждую съедобную травинку знали. Единственные штанишки, снимал, и аккуратно стелил, чтоб не замарать, каждый раз, перед традиционной туалетной сельской будочкой. Учился хорошо. Она, неся на себе каждодневную тяжесть деревенского бытия, выталкивала его в город, в люди, в инженеры – самую тогда перспективную профессию. Коммунистка с иконой в красном углу хаты. Да, вступила в партию, потому, что с того еще колом стоящего в памяти раскулачивания, поняла, что надо выживать. Любой ценой. И выживала. Пахала с утра до ночи – на колхоз и на себя. Тащила, как и все. Пробивала для своих городских теперь уже внуков какие то невероятные ковры через правление, открыла им сберкнижки. Спокойная, статная, красивая. Внешность донской казачки – небольшой нос с горбинкой, колючие строгие смешливые карие глаза, кожа, обжаренная на солнце – как корка ржаного хлеба. А там, где солнце не касалось никогда, под платьем – белая-белая. Командирша. Вечно мы что-то делаем – то огород полем, то коров пасем, то вишни собираем, то вареники лепим, то поросятам кашу варим, то хату белим. Ни минуты покоя. Хоть и Украина, а в деревне говорят по-русски. Но с необычным таким произношением: “Аньке, пойдить воды принясите”. Вот не училась нигде она, а мудрой была и всепонимающей. Подлинной мудростью. Приняла еврейскую сватью, городскую изнеженную тонкую девочку-невестку, со всею душою. И та ее – “Мама Маня”. Мало с нею общалась, приезжали летом, и то не каждым. Не знаю, почему так. Так сложилось. А она всегда нам гостинцы передает. Письма пишет, коротенькие, с таким же характерным “Аньке” на бумаге. А может, я просто ее голосом их читала. Про отца мальчика никогда не говорила. Не хотела. А спрашивать – не решались. Зачем? Я не знаю как написать. Она ведь живая была, настоящая, веселая, строгая. Как написать? Мы когда Сашку к ней привозили – времени было три дня, она первые два дня по инерции все остановиться не могла – то мы чего-то там перебирали, то готовили, то еще что-то – все работали-работали, а потом – я говорю: “Ну, мы уж поедем завтра, работа, то, се” А она, вдруг села, и, будто только поняла, что мы приезжали. “Все”, - говорит, - “Это все?”. Это все. Предотъездная суета, срок, поставленный мне штатовским посольством, неотвратимость разрыва, зима. Я не смогла приехать попрощаться. Она умерла от рака 8 апреля 2005 года.
Другая. Родилась в 1915 году. Когда еще царя не свергнули, как говорит моя Сашка. Со стороны мамы какие-то еврейские аристократы, папа – левый эсэр. Из воспоминаний детства – кондитерская Жорж Борман, человек без головы, бегущий по улице, лежащие распухшие трупы во дворе в 33. Друзья – собаки. И одна козочка. Поступила в медицинский. Практику проходила в Узбекистане. Стелила шерстяную нитку у кровати, чтоб защититься от скорпионов. Перед войной приснился страшный сон. Вещий. На войну была призвана как военнообязанная. Взрослой. В 26 лет. Капитан медицинской службы. Оперировала. Сталинград. Прага. Берлин. Япония. Ну до Японии не дошли, но и войну в мае не закончила – была отправлена в Манчжурию, да , к счастью, японцы капитулировали. Ордена, ордена, медали. О войне не рассказывает. Не хочет. Не может. Больно. Вернулась с войны и родила близнецов. Кто отец? Есть семейные версии. Но я их тут не буду помещать. Потому что она не хочет об этом говорить. Это уже было с другой. Да? Работала по две смены, растила девочек, лечила людей. Идешь с нею в детстве по району – все здороваются, все знают, все уважают. Доктор от Бога. Руку положит на тебя – а она легкая и сильная одновременно. Вот у ангелов, наверное, так должно быть. Волевая, мягкая, упрямая. Картинка из детства – я вышиваю, а она что-то вяжет, слушая глушимый изо всех сил “Голос Америки” или “Свободу”. Одна из дочек – художник, уехала из страны в 1979 году. Вторая – музыкант, осталась с нею и не только с нею. А потом настала пенсия. То есть пенсия настала давно, она работала, а потом, устала. И вдруг оказалась одна в пустой квартире с сумашедшей кошкой. И дочка-музыкант, всегда любившая импровизации, посоветовала, мам, вот же остались краски, картоны – возьми и рисуй. Займешь себя. И она в 76 лет начала рисовать. И дорисовалась до выставки городской. До документального фильма. Такой характер. Ей будет 91 в июне. Она стала маленькой, сгорбленной, с хрупкой пергаментной бледно-розовой кожей, с седым пухом волос. Но сквозь прозрачные виноградины глаз лучится душа. Сильная, смелая, мудрая.
Что между ними общего? Война. Страна. Я. Бабушки мои…
УРРА!!!! Несколько лет назад друзья подарили мне детскую книжку (мне, мне! не ребенку ну, люблю я детские книжки - хорошие, с юмором). И вот нашла ее в сети...
Ирина Тюхтяева, Леонид Тюхтяев Зоки и Бада
У БАДЫ ЗАВЕЛИСЬ ЗОКИ
Черный бада жил в домике возле пруда. Травку косил, воду носил, а сам думал, что бы ему еще хорошее сделать. И придумал он завести себе пчел. Не поленился, настроил домиков, поставил на лужайке и стал ждать. Вскоре дикие пчелы про домики разузнали, перебрались из леса к нему, стали его домашними, стали баде мед носить. И пошла у бады сладкая жизнь.
Однажды вечером собрался бада чайку с медком попить. Самоварчик поставил, чашечку на блюдечко, меду банку достал. «Сейчас, думает, чаю попью, книжку с картинками почитаю и спать...» Банку открыл, а там зок. Сидит, жмурится. На банке то «МЕД» написано, а меду как не бывало. Бада ему ложкой по банке постучал и спрашивает: – А где мед? Зок захмурился, захмурился, потом говорит: – С моей точки зрения тут «ДЁМ» написано, дом, значит, вот я и живу тут. А ты кто такой? – Черный бада, – представился бада, поклонившись. – А... – буркнул зок, – пчелы про тебя все уши прожужжали. – Так ты от пчел отселился, – догадался бада. – Да, с пчелами не жизнь, – сказал зок, – жалостливые очень, чуть что жалиться начинают, жадничают. Я лучше у тебя останусь. – Живи, раз нравится, – сказал бада, – вот чаю давай попьем с медом для знакомства. – С медом я уже знаком, – сказал зок, вылезая из банки, и вежливо добавил: – до свидания, меня зовут Зок. – Когда входят, говорят «здравствуйте», – поправил его бада. – А я выхожу, – возразил Зок, показывая на банку, – вышел вот прогуляться, друга баду навестить, медку с чайком попить... Бада принес из кладовки другую банку меда и, извиняясь, пододвинул зоку свою чашку. – Я ведь один живу, у меня и чашек то больше нет, – сказал он. – Тогда так, – распорядился Зок, – чтобы всем не обидно было, ты чай из чашки пей, а я буду мед из банки. – Послушай, а ты не слипнешься? – забеспокоился бада. – Не, – отмахнулся Зок, понюхал мед, зажмурился от удовольствия и, наклонив банку, выпил его не отрываясь, подгребая в рот свободной лапой и сладко причмокивая. Потом облизал лапы и сказал: – Вишь, не слипнулся. Вот я раз на липу за медом полез, а там такие злющие пчелы встретились! Ух, я с той липы слипнулся, так слипнулся, с самого верха. А тут чего... мед, он полезный. И мы, зоки, полезные, потому что мед едим. Другое тоже едим – шоколадки, зефир, конфеты всякие. А мед прям терпеть не можем, как увидим, сразу заводимся в нем и съедаем. А однажды мороженого я наелся, аж инеем весь покрылся. Все, думаю, холодильником сделался, будут теперь в меня продукты складывать, а я стой, ничего не ешь. Но потом свитерочек шерстяной съел, кой как отогрелся. Ну, что у тебя еще съесть интересненького?..
Дальше там всякие приключения - как зоки суп варили (из меда, сгущенки, шоколада, сахара и т.п. ), как Бада их мыл, как одевались и т.д.
Книжка в двух вариантах - в Ворде и аудио (текст читает Леонид Володарский). Если нужно, могу выложить где-нибудь (там, где я скачивала, ссылки дают только если зарегишься) - весь архив 26 мегов.
Любимых детских книжек у меня много. Эту - подарила учительница на мое 8-летие. С тех пор я ее перечитывала раз сорок... или пятьдесят... в общем, много! Рекомендую!
Астрид ЛИНДГРЕН
МЫ ВСЕ ИЗ БЮЛЛЕРБЮ
цитата:
"Больше всех я люблю играть с Анной. Мы с ней придумываем разные игры, о которых никто, кроме нас, не знает. Иногда мы играем, будто мы взрослые, и ходим друг к другу в гости. Анну зовут фру Бенгтссон, а меня - фру Ларссон. Анна делает неприступный вид и говорит, как важная барыня. Я тоже стараюсь говорить по-взрослому. Иногда мы играем, будто фру Бенгтссон и фру Ларссон ссорятся. Тогда Анна говорит: - Будет просто прекрасно, фру Ларссон, если вы заберете домой своих несносных детей! А я ей отвечаю: - Я считаю, фру Бенгтссон, что ваши дети еще более несносные, чем мои! Потом они мирятся, ходят вместе по магазинам и покупают шелк, бархат и конфеты. Мы нарисовали игрушечные деньги и покупаем все на них. И мы очень боимся, что мальчишки услышат, как мы играем во фру Бенгтссон и фру Ларссон, и станут над нами смеяться. А вот дедушки мы не боимся, он не будет смеяться, он сам иногда играет с нами и продает нам разные вещи за наши игрушечные деньги. В дождливую погоду мы с Анной обычно сидим у дедушки и читаем ему газету. Дедушка был совсем маленький, когда у него умерли папа и мама. Ему пришлось жить у чужих людей, и они очень плохо к нему относились. Его заставляли много работать, хотя он был еще ребенок, часто наказывали и держали впроголодь. Дедушке это надоело, и он убежал. Он пережил много всяких приключений, пока не попал наконец к добрым людям. Однажды в такой день, когда мы сидели у дедушки и читали ему газету, Анна попросила: - Дедушка, расскажи, как ты убежал из дому! - Да ведь вы уже сто раз об этом слышали, - сказал дедушка. - А мы хотим еще! - ответили мы, и дедушка стал рассказывать. Когда он кончил, Анна сказала: - Как интересно! Мне тоже хочется убежать из дому! - Но ведь ты живешь не у злых людей, - возразила я. - Ну и что? Можно убежать, а потом вернуться. - Тогда давай убежим! - предложила я. - Дедушка, как ты думаешь, убежать нам или нет? - спросила Анна. Дедушка сказал, что ненадолго убежать, пожалуй, можно. Так мы и решили. Бежать нужно было, конечно, ночью, чтобы ни одна живая душа не узнала про наш побег. Дедушка обещал хранить тайну. Я засыпаю очень быстро, поэтому я боялась, что просплю время, когда надо будет бежать. Но Анна сказала: - Ну и спи себе на здоровье! Только привяжи к ноге веревку и спусти конец за окно. Когда придет время, я дерну за веревку, и ты проснешься. Сама Анна собиралась наломать можжевельника и положить его в постель, чтобы не заснуть слишком крепко. Потом мы спросили у дедушки, что берут с собой, когда убегают из дому. Он сказал, что надо взять немного еды и немного денег, если они есть. Мы решили бежать этой же ночью и начали собираться. Я пошла к маме и попросила разрешения сделать несколько бутербродов. Мама удивилась: - Неужели ты уже проголодалась? Ведь мы недавно обедали. Я не могла объяснить маме, зачем мне бутерброды, и потому промолчала. Потом я достала из копилки несколько крон и спрятала их под подушку. И наконец я нашла длинную веревку, чтобы привязать к ноге. Вечером мы все играли в лапту, а когда подошло время ложиться спать, мы с Анной подмигнули друг другу и прошептали: - Ровно в половине одиннадцатого! Крепче, чем обычно я обняла папу и маму, когда желала им доброй ночи, потому что боялась, что теперь долго их не увижу. Мама сказала: - Доченька, завтра утром мы с тобой будем собирать смородину. И мне стало очень жалко маму: ведь завтра утром у нее уже не будет больше доченьки. Я поднялась к себе, привязала к ноге веревку, спустила конец за окно и легла, чтобы поскорей заснуть и успеть выспаться до побега. Но как я ни старалась, сон не приходил. При каждом моем движении веревка натягивалась и дергала меня за ногу. И еще я думала о маме. Что она скажет утром, когда увидит, что меня нет. Я даже заплакала от жалости к ней. И плакала очень долго. Проснулась я от того, что меня дергали за ногу. "Это Анна!" – подумала я. - Иду, иду, Анна! - закричала я и подбежала к окну. На небе сверкало солнце. А внизу, под окном, стоял Лассе и дергал за веревку. Я ужасно рассердилась. - Перестань сейчас же! - закричала я. Но Лассе продолжал дергать. - Перестань! - Почему? - спросил Лассе. - А потому, что веревка привязана к моей ноге! Лассе засмеялся: - Ну и рыбку я поймал! Потом он пожелал узнать, зачем я привязала к ноге веревку. Но я ничего не сказала и помчалась к Анне. Я очень боялась, что она убежала без меня. Бритта сидела на крыльце и играла с Принцессой. - Где Анна? - спросила я. - Спит, - ответила Бритта. Я поднялась к ним в комнату и увидела Анну. Она даже похрапывала. Я стала привязывать к ее ноге веревку, но она проснулась. - Ой! Который час? - спросила она. Когда Анна узнала, что уже восемь, она онемела от удивления. Через несколько минут она сказала: - Если у человека бессонница, он должен класть в постель можжевельник. Знаешь, как от него спится! Когда мы после завтрака пришли читать дедушке газету, он был изумлен. - Что случилось? Разве вы не убежали? - спросил дедушка. - Мы убежим в другой раз, - сказали мы.
Понимаю, что сейчас явно "не каминная" погода, и все же.
Открыла для себя нового автора, его замечательные сказки.
цитата:
Чудо чудное
- Верую, верую в тебя, всеблагий! - человек пал ниц и с размаху ударился лбом о небесную твердь. - Ты чего? - осторожно спросил демиург Шамбамбукли, отступая на шаг. - Верую! Полной верою! Шамбамбукли подошел и потрогал лоб человека. - Ты в порядке? Что-то случилось? Ну, кроме того, что ты умер? - Чудо! Чудо великое свершилось! И я узрел и уверовал! - Так. Давай по порядку. Что за чудо, где случилось, когда и каким образом? Человек сел на корточки и нервно облизал губы. - Я был жрецом Большого Бдо... - Знаю такого,- кивнул Шамбамбукли. - Забавная религия. И что дальше? - А дальше у меня вышел спор с одним из пророков Шамба... твоих пророков. Теологический спор. Я сказал, что ты... нет, я не решаюсь это повторить. А твой пророк обиделся. - А что ты сказал?-заинтересовался Шамбамбукли. - Ну-у... - Да не стесняйся, тут же все свои. Человек неловко засопел, потупил глаза, вздохнул и прошептал что-то на ухо демиургу. Лицо Шамбамбукли застыло, губы стянулись в тонкую линию. - Да. Понимаю. Пророк обиделся. И что было дальше? - А дальше было чудо,- развел руками человек.- Твой пророк помахал посохом и крикнул: "Пусть гром небесный поразит тебя за эти нечестивые слова!" Ну... оно и грохнуло. - Тебя поразил небесный гром? - Он самый. - И ты уверовал? - А как же! Шамбамбукли почесал в затылке. - Красивая история. А я тут при чем? - Ну как же! Ведь чудо же! - Это был метеорит. - Что? - Метеорит. Самый обыкновенный. Хотя и довольно большой. - Ты покарал меня при помощи метеорита? Шамбамбукли вздохнул. - Вот почему жрецы Большого Бдо такие тупые? Посуди сам, этому метеориту шестьдесят миллионов лет! Он откололся от своей планеты, когда на Земле не то что тебя - еще и динозавров не было! И летел себе спокойно все эти шестьдесят миллионов лет по вполне определенной траектории. А когда эта траектория пересеклась с орбитой Земли - произошло столкновение. Самое естественное и ожидаемое, его можно было предсказать заранее. Где же тут чудо? - Ну как же... Когда этот, ну, твой, призвал на мою голову гром небесный... - Ну и что? Можно подумать, мне делать больше нечего, только вмешиваться в ваши теологические споры! И ради этого подгадывать астрономические события за шестьдесят миллионов лет! Ты сам соразмерь масштабы, а? Если тут и было какое-то чудо, так это то, что ты во кои-то веки оказался в нужное время в нужном месте.
- Мир несправедлив, - сказал человек. - Почему ты так решил? - спросил демиург Шамбамбукли. - Потому что тебе наплевать на нас, простых смертных!- сердито ответил человек.- Когда мне бывало плохо, или возникали какие-то трудности - где ты был? Почему не отвечал на мои молитвы? Шамбамбукли помолчал с минуту. - Если не возражаешь, - сказал он, - я сейчас буду говорить о себе с заглавной буквы. Ничего? - Да, пожалуйста. - Ты знаком с теорией, что существую только Я, и нет в мире ничего, кроме Меня? - Знаком, конечно, - фыркнул человек. - И как ты думаешь, мне плевать на Себя Самого? Человек озадаченно нахмурился. - Не понимаю... - Ты - это тоже я. Вы все - это я, чего тут не понять? Вот скажи, тебе когда-нибудь доводилось идти долгой трудной дорогой день и ночь? - Да, бывало пару раз. - Тогда представь себе, ты идешь, впереди тебя ждёт горячий ужин и уютное кресло, пища для желудка и мягкий коврик под усталые ноги. А ноги не желают ждать, они уже болят и ноют, и уговаривают остановиться и дать им отдохнуть прямо тут, посреди леса, в уютной грязной луже. Ты к ним прислушаешься? - Нет... - Ну вот видишь,- вздохнул Шамбамбукли.- Я бреду через лес к теплому очагу уже столько тысяч лет, а вы всё ноете и ноете...
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 4
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Я иногда жалею, что в детстве не все сказки прочла. Вот, взрослой, наверстываю упущенное. И как же я люблю добрые сказки с симпатичными картинками! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
